Галина Александрова - Путешествие домовёнка Кузьки

Кузя, маленький домовеночек, был не просто домовеночком. Он был самым лучшим домовеночком на свете. Так думал сам Кузя, так думали и все его друзья. Конечно, может ли быть у простого домовеночка волшебный сундучок? И может ли жить простой домовенок в самом лучшем доме на свете — ярком, новом, с красивыми русалками на ставнях? У Кузи был волшебный сундучок и хозяйничал он в лучшем домике на свете. Только он и не думал важничать. Кузя был очень домовитым, а потому целыми днями только и делал, что всем помогал.

Помогал Кузя своим хозяевам — то полы подметет, то горшки начистит, то коняшке гриву колоском заплетет. Хозяева на своего домового не могли нарадоваться. Хорошо в доме, уютно. И всегда — радостно. Да как и не быть радостно, когда в их доме сундучок с радостью хранится?

Стенки у сундука хоть и кованые, да тонкие. Радость сквозь них так и протекает. Слякоть ли на улице, мороз ли, а в доме знай пироги пекутся да песни поются. А от такого счастливого дома и вся деревенька счастьем заражается.

Заедет случайный путник в деревеньку и дивится — не нарадуется. Все-то домики опрятные-аккуратные, во саду-то цветочки-лепесточки. А жители все румяные да приветливые. Парни все в красных рубахах, а девушки — в голубых сарафанах. Как пойдут вечером за околицу хороводы водить да песни петь — сердце радуется. И идет эта радость по всей земле.

Попытался как-то злой волшебник украсть эту радость, да только не получилось у него ничего. Кузя собрался со своими друзьями и спас землю от слез и печали.

И за все за это его все любят и уважают, а хозяева ему всегда блюдечко с медом оставляют, чтобы он мог и сам полакомиться и гостей-домовых угостить.

Так и жил Кузенька, поживал в своем лучшем на свете домике на зеленой полянке. Встанет утром рано с первыми петухами и тянет маленькую хозяйку за косу:

— Вставай, лежебока! Полы не метены, обед не сварен! А на таких-то харчах мы до осени не протянем!

Вставала девочка Анютка, росой умывалась, пояском обвязывалась и ну по горнице плясать, да дела все делать. А работа у нее в руках кипит-спорится. Тут и бабушка Настя проснется-потянется. Посмотрит на внучку, порадуется:

— Уж и за водой сходила? Вот егоза! Умница, внучка!

А Кузька уж сидит у коня на спине и гриву ему чешет. Придет хозяин коня запрягать да в поле ехать, глядь — конь уж сытый да веселый, с копытца на копытце перескакивает и глазом весело косит. Сам на работу просится!

Уйдут все в поле, а Кузька в огороде. Раздаст щелбанов прожорливым гусеницам, да гладит-тянет капустные листочки, чтобы быстрее росли.

К обеду проголодается наш Кузя, устанет. А уж бабка Настя пирог румяный из печи вынимает. Кузин любимый, с творогом. Сядет Кузя на перекладинку под столом и пирогом лакомится. А пирог — вкуснющий, такого Кузя и у Бабы-Яги в гостях не едывал.

Так и жили-поживали потихонечку. Иногда у Кузи был выходной от домашних дел и тогда он шел в лес, навестить своих старых друзей. Побродит он по лесным полянкам, походит, да набредет на своего дружка — маленького лешонка Лешика. И давай они с ним всякие забавы выдумывать. То белке орешки помогут на зиму хорошенько спрятать, то ручейку дорожку от листьев-веточек очистят, то маленького птенца-несмышленыша в гнездо родителям вернут.

Иногда ходили на речку, с русалками в салки играть. Только с ними тяжко было: они нырять-плавать любят, а у Кузьки голова тяжелая, мохнатая. Нырнет он за русалками, а назад всплыть не может. Голова у него под водой останется, а лапти наружу торчат. Вот он барахтается, ногами сучит, пузыри пускает, а вынырнуть не может. Тогда добрый дядька Водяной его на бережок песчаный волной выплеснет. Сидит Кузя, от воды икает. Рубаха мокрая, лапти чавкают, а в волосах лохматых маленький лягушонок запутался — квакает и язык показывает.

А русалки-проказницы знай смеются-заливаются. Треплют Кузю, щекочут, да приговаривают:

Кузя послушает их, послушает, махнет рукой и уйдет от них подальше в лес. А подальше в лесу Баба-Яга живет. Скучает она по Кузьке — некому пироги в ее доме для хорошего настроения есть. Печка плачет-расстраивается:

— Все я пеку-жарю, а толку никакого! Хоть бы гостей ты, Баба-Яга, пригласила!

— Да кто ко мне в гости пойдет? — причитала Баба-Яга. — Все меня боятся.

— Сама виновата, — обижалась печка и начинала кислые пироги да ватрушки без творога печь.

Кузя хоть и обижен был на Бабу-Ягу за ее с ним обращение, но добрый он был, а потому жалел и Ягу, и печку. Приходил иногда к ней в гости в дом для хорошего настроения, чаю попить, и Лешонка с собой приводил.

Рада была Баба-Яга радешенька:

— Яхонтовые вы мои! Изумрудненькие! Навестили, не забыли бабку старую! Сейчас я вам пирожка сладенького дам, да киселек медовый налью!

Но надолго они у бабки не задерживались. Стара она стала, и настроение у нее и в этом доме стало портиться быстро. Поэтому выпивали они всего по три чашки душистого чая и в дорогу собирались. А Баба-Яга им еще и в дорогу сладостей давала. Завяжет в узелочек, повесит на посошочек и отдаст Кузе. Кузя котомочку на плечо и по дорожке в деревню. Лешонок проводит его до опушки и долго вслед лапкой машет.

Так жил и поживал Кузя, и день шел за днем, а год за годом.

Только вот стал Кузя все чаще скучать и грустить. Встанет он с утра, а Анюту будить неохота. Пойдет в конюшню, а конь ему некрасивым покажется. Испечет бабка Настя пирог, а есть его Кузя не может. Приходили к нему друзья и думали, не заболел ли домовенок? И малинового варенья ему приносили, и травы заваривали, и в шерстяном носке спать заставляли. Только все это было напрасно — Кузя все грустнее становился, все задумчивее. И никуда-то он не ходит, ни с кем не играет. Сидит, щеку рукой подперев, да в окно смотрит.

Увидят его грустное личико издалека русалки и ну плескаться в речке, хвостами брызги поднимать. Мол, иди к нам, в салки поиграем! Не смотрит в их сторону Кузя, не хочет играть.