Виктор Виткович - Сказки среди бела дня

На батарее центрального отопления сидел чёрный кот, следя за каждым движением Абракадабра. Вдруг кот подскочил, его шерсть поднялась дыбом, глаза загорелись — один красным, другой зелёным огнём, — а от взъерошенного хвоста полетели искры. Так случалось всегда, когда на улице раздавался гудок одного странного автомобиля. Это был гудок такой тонкий, что ухо человека не могло его уловить.

Абракадабр быстро опустил на слуховом окне жалюзи, потом штору, потом занавески. В мастерской стало темно. Тогда, схватив кота за шиворот и освещая им дорогу, как фонарём, старичок открыл дверь.

На пороге стоял тот, кого он ждал. На пришедшем был серый костюм, серые туфли, серая сорочка, серый галстук. У него были серые глаза и серые волосы. Он держал в руках серую трость. Это было удобно. Он мог легко исчезнуть в пыли, в сумерках или тумане. В будни он был незаметен. И только на этой улице, где всё сверкало разноцветными красками, ему приходилось опасаться, что его увидят. Поэтому он не вошёл, а вбежал.

Когда старичок закрыл дверь на крючки и засовы, гость заговорил.

— Ну-с? — спросил он.

В королевстве злых волшебников все знали: когда человек в сером говорит «ну-с», это значит, что их часы и даже минуты сочтены. Его звали Большой Ушан, и он был посланником великого короля. Самые могучие волшебники, услыхав его «ну-с», тряслись от ужаса и становились сморщенными, похожими на грибы. Но Абракадабр почему-то не испугался. Это удивило Большого Ушана, и он повторил немного громче:

— Ну-с?

А его глаза стали как две дробины. Он продолжал:

— Его величество король Вампир Дважды-два-пятый повелел: завтра, Первого мая, ровно в семь утра стереть волшебной резинкой всю эту улицу, весь этот праздник! Час назначен! Но мы не можем начать нашу великую миссию стирания, пока у них в руках волшебная кисть! Иначе то, что мы сотрём, они нарисуют опять. Из-за вас срывается всё. Ну-с?

Вместо ответа Абракадабр молча открыл чулан и, держа кота в руке, поднял его как фонарь. Красный и зелёный лучи скользнули в глубь чулана, где по углам сидели пауки-крестовики и, вися вниз головами, спали маленькие летучие мыши — нетопыри. Посреди чулана Большой Ушан увидел кисти — целый склад кистей разных размеров: малярные, ученические, кисти для художников и даже кисточки для бритья. Все они были похищены Абракадабром в поисках волшебной.

Большой Ушан раздражённо сказал:

— Что толку? Столько кистей, и всё не те...

— Есть и та, — сказал таинственно Абракадабр. — Я нашёл её. Она сейчас хранится на пятом этаже у одного мальчика.

— Вот как? — бесстрастно сказал Большой Ушан.

Он извлёк из жилетного кармана крошечный радиопередатчик и начал передавать:

«Великому королю Вампиру Дважды-два-пятому! Особо секретно! Волшебная кисть обнаружена!»

Спрятав передатчик в кармашек, Большой Ушан деловито спросил:

— Кого нужно устранить? Папу? Маму? Дворника?

— Никого, — сказал Абракадабр. — Мальчишка дома один. К тому же он заперт. А дворник... Мой кот перебежит дорогу всякому, кто вздумает помешать. Его этому обучили маги ещё четыреста лет назад.

— А он не забыл это искусство? — осведомился Большой Ушан.

Старичок молча открыл занавеску, штору, жалюзи и что-то шепнул коту, показывая на приближающуюся легковую машину. Чёрный кот выскочил в окно, перебежал машине дорогу, и у неё сразу лопнул баллон.

Увидев это, Большой Ушан удовлетворённо потянулся и зевнул, раскрыв свой громадный рот до ушей. Абракадабр любезным жестом указал на серебряный крюк. Гость подпрыгнул, перевернулся в воздухе, зацепился носками ботинок за крюк и повис. Теперь вам ясно, что крюк на самом деле был не крюк, а диван. С завистью поглядев на гостя. Абракадабр тоже подпрыгнул, перевернулся и уцепился за какой-то неудобный гвоздь в балке.

— Уф! — облегчённо вздохнул Большой Ушан. — Приятно после этого дурацкого хождения среди верхоголовых вытянуться как следует!

«Молнии» на его сером плаще бесшумно раскрылись, обнаружив крылья с перепонками. А крылья Абракадабра выпали из его горба, словно из парашютного мешка. И оба волшебника, вися вверх ногами, окутали крыльями свои туловища и головы.

Пока они висят и отдыхают, мы расскажем про злое королевство.

Королевство рукокрылых волшебников, строго говоря, не имело границ. Его базы были рассыпаны по всему миру. Волшебники жили в развалинах разрушенных замков и крепостей, в остатках водонапорных башен и обсерваторий, взорванных во время столетних и четырёхлетних войн. Те же, кому не хватало развалин, ютились под обшивкой окон и на чердаках.

Больше всего волшебники ненавидели свет. Если бы у них хватило умения, они погрузили бы весь мир в сумерки. Когда их королю приходилось вылетать днём по какому-нибудь неотложному делу, вокруг него поднимались в воздух тысячи подданных, закрывая крыльями солнце.

Вампир Дважды-два-пятый был самым мрачным из королей и всё время ворчал, что его подданным не хватает удобных развалин. Он любил говорить: «Нужно иметь сто тысяч развалин, чтобы каждого обеспечить приличным тёмным углом». Но люди красили и строили чем дальше, тем быстрее, развалин становилось всё меньше, и рукокрылые из-за тесноты кусались и грызлись.

Чаша терпения Вампира Дважды-два-пятого переполнилась, когда ему донесли, что какой-то радиолюбитель-коротковолновик с Фединой улицы поймал и записал на магнитофон его королевскую речь. И хотя радиолюбитель подумал, что эго атмосферные разряды, король велел стереть Федину улицу волшебной резинкой.

Но прежде надо было украсть золотую кисть! Как раз в это время, благодаря усердию доносителя № 3476504, король узнал, что его подданный Абракадабр осмелился произнести вслух запрещённые в королевстве слова: «ремонт» и «олифа». И Вампир Дважды-два-пятый повелел наказать виновного: изгнать из развалин на солнечный свет и поселить на Фединой улице, где ему придётся (невыносимое наказание!) ходить вверх головой до тех пор, пока найдётся волшебная кисть. А на случай, если Абракадабр попадётся, ему была вручена королевская отравленная игла. Стоило лишь уколоться иглой, и от Абракадабра осталась бы кучка пепла.

Живя среди людей целых два года, Абракадабр искал золотую кисть. И он возненавидел их. Он ненавидел их за то, что они не спят днём, а ночью зажигают огни, так что приходится прятать глаза за тёмными очками. Он ненавидел их детей за то, что они играли в шумные игры, и ему то и дело приходилось затыкать ушные перепонки. Он ненавидел всех жителей Фединой улицы за то, что у них всё было наоборот, и даже великое слово «злой» они произносили так, как будто это не хорошо, а плохо.