Рут Томпсон - Королевская книга Страны Оз

— Но ведь, государь, вы не смогли бы одержать свою блестящую победу, если бы армия не удалилась и не предоставила вам поле боя, — робко и неуверенно пробормотал генерал. — Поэтому в некотором смысле и мы участвовали в победе. Опытный военачальник всегда знает, когда надо отступить.

— Что ж, доля истины в этом есть, — задумчиво протянул Страшила, почёсывая голову — Ладно, Чав-Чав, можете раздать им медали.

И старый придворный приступил к раздаче наград. Каждому солдату досталось по медали, и для каждого Чав-Чав произносил длинное и красноречивое приветствие, так что большинство придворных заснуло, а Страшила, который спать не мог по своей природе, беспокойно вертелся на троне.

— А вот у нас в Стране Оз, — шептал он Везунчику, — тоже есть армия, и она даже похожа на эту, но таких длинных речей мы никогда не произносим. Какая жалость, что я неспособен уснуть. Раньше я не понимал, зачем нужен сон, но теперь понимаю.

— Они ещё только начали, — зевнул Токо и чуть не скатился с тронных ступеней. Он был недалёк от истины — когда церемония награждения армии наконец завершилась, настала очередь придворных, и до самого вечера продолжались речи. Один за другим придворные выходили вперёд и распространялись о том, какая великая победа одержана, а поскольку все они обращались к Страшиле, ему приходилось кивать головой, делая из вежливости вид, что он внимательно слушает.

А когда настал конец речам, начался пир. Поскольку серебряне едят примерно ту же пищу, что и их дальние родичи китайцы, вы можете представить себе, что чувствовал Страшила во время пира.

— Уф! — воскликнул он, когда на стол поставили первые блюда. — Я даже рад, что моих друзей здесь нет. Повезло мне, что я соломой набит.

Варёные мыши, тушёные акульи плавники, суп из птичьих гнёзд — Страшила со страхом рассматривал эти диковинные блюда.

Везунчика Токо Страшила усадил рядом с собой — и единственным его развлечением во время пира было наблюдать, как он ловко орудует серебряными палочками для еды и фарфоровой ложкой.

— Это что за блюдо? — спросил Страшила, указывая на дымящуюся тарелку, которую только что поставили перед Токо.

— Фаршированная кошка, ваше величество, — ответил тот, щедро поливая кошку серебряной подливкой.

— Кошка? — Поражённый Страшила в ужасе вскочил на ноги. — Ты что же, хочешь сказать, что вы едите бедных милых, ласковых, невинных кошечек?

— Ну эту-то нельзя назвать невинной, потому что она нафарширована винными ягодами, — с полным ртом ответил Токо. — О, ваше величество, будь вы в своём прежнем облике, вы бы воздали честь этому восхитительному блюду!

— Никогда и ни за что! — воскликнул Страшила, да так громко, что все удивлённо обернулись к нему. — Как вы смеете есть бедных кошек? — Ему вспомнился полосатый котенок из Страны Оз, любимец Дороти. О, зачем, зачем, он покинул эту замечательную страну?

— Ваше величество съел за свою жизнь сотни кошек, — спокойно заявил Чав-Чав.

— Сотни?

Страшила без сил рухнул на стул. Он был потрясён. Он, Страшила из Страны Оз, съел сотни кошек? Ну и ну! Что сказала бы на это Дороти?

Впервые после прибытия на Серебряный Остров Страшила столкнулся с местной едой, до этого он проводил обеденные часы в парке. Он со вздохом посмотрел на свой волшебный шест, возвышающийся в центре зала. Каждую минуту он всё меньше и меньше чувствовал себя здешним императором и всё больше и больше — обыкновенным, привычным Страшилой.

После обеда Страшила отправился в парк.

— Ваше величество, кажется, не в духе, — заметил Везунчик Токо, усаживаясь вместе с серебряной лейкой на скамью рядом с императором.

— А ты думаешь легко таскать в себе императорский дух? Это, знаешь ли, не шутка. И надоел он мне, прямо сил нет.

И тут, как нарочно, начался праздничный салют с фейерверком. Красивейший парк, освещаемый серебряными фонарями, как никогда, напоминал волшебную страну. Но каждая новая взлетающая ракета заставляла Страшилу вздрагивать. Огненные звёзды и бабочки летали над его головой, пламенные драконы парили над деревьями — словом, это был фейерверк, какого в наших краях не увидишь. Не слишком удивительно, что Везунчик Токо, глазеющий на салют, совсем позабыл об обещании, данном императору. Вскоре оказалось, что Страшила боялся фейерверка не зря — от его набитого соломой рукава пошёл дым.

— Гаси меня, гаси меня скорее! — крикнул Страшила, и тут ему на колени обрушился целый град сверкающих искр. А Токо ничего не заметил — императорский оркестр так громко играл, а придворные так громко болтали, что Везунчик просто не расслышал крика своего господина. Все остальные серебряне так увлеклись развлечениями, что и думать не думали о своём бедном императоре, от которого уже валил густой дым.

— На помощь! Пожар! Горю! — завопил Страшила, вскакивая со скамьи. Он толкнул Везунчика так сильно, что сам упал на землю. Только тут забавник опомнился, схватил лейку и поспешил вылить всё её содержимое на горящего монарха.

— Хорошо погасил? — тревожно спросил Страшила. — Ничего себе, хорошо же вы празднуете победу! Подожгли бедного императора, как бенгальский огонь!

— Вы правы, дорогой повелитель, — ответил полный раскаяния Токо и помог мокрому Страшиле подняться на ноги. — У вас слегка обгорела мантия. Но я хорошо вас погасил. Пойдёмте теперь во дворец.

Мокрый император был готов последовать совету своего забавника.

— Теперь, когда я больше не горю, конечно, незачем тут оставаться, — мрачно сказал он. Никто из веселящихся придворных не заметил их ухода.

— Боюсь, что завтра придётся набить меня заново, — заметил Страшила, со вздохом усаживаясь на трон. — Пожалуйста, Типунчик, никогда больше не оставляй меня одного, слышишь?

Типунчик ничего не ответил — он без задних ног свалился у подножия трона и заснул как убитый.

Страшила не хотел звать никого из своих придворных, ему надоели серебряне и их развлечения. Он тосковал по своим друзьям из любимой Страны Оз. Постепенно в парке погасли все огни, шумная толпа разошлась, и скоро во всём дворце не спал один Страшила. Вся его соломенная набивка промокла насквозь, и даже знаменитые мозги отсырели и загрустили.

«Если бы не Типунчик, — думал Страшила, — я был бы тут совсем одинок. — Он обвёл взглядом просторный полутёмный зал, уставленный серебряными вазами и ширмами. — Интересно, что сейчас делает Дороти?»