Рут Томпсон - Королевская книга Страны Оз

— Чушь и ерунда! — возразил профессор. — Может, его и впрямь следовало бы называть Соломоном, раз он набит соломой, но для фамильного древа требуются предки, да побольше, а у Страшилы их нет, так что он, можно сказать, никто и в нашей будущей Королевской Книге заслуживает только самого краткого упоминания вскользь, и не более того!

— Позвольте, — обиделся Страшила, — как это я никто? А мои замечательные мозги — это, по-вашему, пустячок?

— Мозги сами по себе, а королевское происхождение само по себе. — Профессор решительно взмахнул авторучкой. — А теперь…

— Но я же был правителем страны! — возмутился Страшила.

— Правителем ты можешь быть сколько угодно, а царственной персоной — никогда. А теперь я буду задавать вопросы каждому из вас по очереди, чтобы получить необходимые сведения. Времени у меня мало, задерживаться мне тут с вами некогда.

Профессор вытащил из кармана записную книжку.

— К вашему высочеству, — он поклонился Озме, — это, конечно, не относится, вас я сразу поставил во главе списка. Поскольку предков у вас хоть отбавляй и все они были феями, ваше фамильное древо самое старое и развесистое в стране. Принцесса Дороти!

Девочка послушно встала.

— Так… Вы, как я понимаю, родом из Канзаса, а титул принцессы получили милостью нашей доброй правительницы. Хорошо… Что вы можете рассказать о своих американских предках? — строго спросил академический профессор, глядя на Дороти через толстые стёкла очков.

— Об этом, наверно, лучше спросить у дяди Генри и тёти Эм, — ответила она несколько угрюмо. Профессор обидел Страшилу, её лучшего друга, а своими предками она не очень-то интересовалась.

— Ну ладно, — сказал профессор, торопливо что-то строча. — Я запишу вас так: Дороти, принцесса Страны Оз и семиюродная сестра американского президента.

— Но я вовсе ему никакая не сестра!

— Пустяки, уж на семиюродное-то родство с президентом каждый американец имеет право, — отмахнулся профессор. — Пойдём дальше. Ник Рубака!

На это имя отозвался наш старый приятель Железный Дровосек. Он тоже повстречался с Дороти во время её первого путешествия в Оз.

— Вы ведь не всегда были железным? Когда-то вы были обыкновенным человеком и занимались рубкой леса, верно? — спросил профессор, подняв в ожидании ручку.

— Я — Железный Дровосек, так меня и запишите в свою книжечку, потому что меня сделал железный кузнец, а я, как император Страны Мигунов, даже и вспоминать не хочу о своей человеческой родне, — с достоинством ответил Железный Дровосек.

Все зааплодировали, а Трусливый Лев ударил об пол хвостом.

— Ну что ж, годится, биография ваша мне очень нравится, материал богатый, — улыбнулся профессор. — Вам я целую главу посвящу. Значит, пишем так: Железный Дровосек, некогда был человеком по имени Ник Рубака, но злая ведьма заколдовала его топор, и Ник отрубил себе сначала одну ногу, потом вторую, потом обе руки и голову, и после каждого несчастья он ходил чиниться к кузнецу, пока не стал полностью железным. Такая история могла произойти только у нас в Стране Оз! У нас не умирают от таких пустяков — подумаешь, лишиться рук, ног и головы! Вот и Ник — живёт себе как ни в чём не бывало, да ещё и императором Мигунов стал. Прекрасно, идём дальше. Лоскутушка!

Ник со скрипом сел рядом с Дороти, а Лоскутушка, сделав балетный пируэт, выскочила вперёд. Сунув по привычке палец в рот, она громко и весело пропела:

Тут уж даже строгий профессор Жужелиус невольно улыбнулся — тряпичная девчушка могла рассмешить кого угодно. Надо же такое придумать: фамильное древо — вешалка!

(Вы помните, что Лоскутушка раньше была тряпичной куклой, но волшебный порошок оживил её, и она стала самым весёлым и забавным созданием на свете.)

— А про меня напишите, что я — метал-лический чел-ловек, — важно и протяжно потребовал Тикток, ещё один приятель Дороти, когда замолк смех, вызванный песенкой Лоскутушки. Он и в самом деле был медный и заводной, с гарантией на тысячу лет. Он мог прекрасно думать, ходить и говорить, если только его вовремя завести.

С Трусливым Львом проблем никаких не возникло: лев, как известно, — царь зверей, так что с предками и фамильным древом у него всё было в порядке.

Таким вот образом знаменитые граждане Страны Оз один за другим выходили вперёд и отвечали на вопросы профессора, а он быстро записывал их ответы в свою записную книжку. Озма внимательно слушала разговор, и всем было интересно и весело, кроме Страшилы, который шлёпнулся, как мешок соломы, на стул рядом с Дороти и угрюмо уставился в потолок, состроив недовольную гримасу.

— Нет, я не никто, — бормотал он, — я кто, да вот только не знаю кто. Эх, если бы я только знал, кто я такой! Подумать мне надо, крепко подумать.

— Да брось ты, не расстраивайся! — Дороти ободряюще похлопала его по плечу. — В наше время немодно быть царственной особой. Ты думаешь, у профессора какое-нибудь особенное фамильное древо? Бурьян, скорее всего, или лебеда.

Но Страшилу ничуть не утешили эти слова. Долго после того, как все разошлись, он сидел, сгорбившись, в углу.

— Нет, я узнаю! Я докажу! — воскликнул он наконец и поднялся, пошатываясь, на ноги.

Джеллия Джамб, Озмина маленькая фрейлина, вернувшись несколько позже за платком, который обронила её госпожа, удивилась, когда увидела, что Страшила бежит по длинному коридору.

— Ты куда это бежишь? — спросила она.

— Искать своё фамильное древо! — бросил он на бегу. И, гордо выпрямившись во весь рост, Страшила выскочил на улицу.

Наступила ночь. Все жители Изумрудного Города крепко спали, и только один Страшила торопливо шёл по залитым лунным светом пустынным улицам.

Впервые с того дня, как Дороти сняла его с шеста, Страшиле было по-настоящему плохо. До этого его жизнь в волшебной стране протекала без больших огорчений, а своей необычной внешностью он даже гордился. И только сейчас, после обидных слов профессора Жужелиуса, он задумался о своём прошлом.