Софья Прокофьева - Тайна железного дерева

— Ну идите же, идите ко мне в зеркало! — ласково сказала красавица. — Вот глупенькие — боятся! Разделите же со мной мой скромный ужин!

— Вы такая добрая! — пролепетала Поля.

Служанки внесли шитые золотом пуховые подушки. И красавица своими белоснежными руками принялась взбивать их, продолжая улыбаться манящей, зовущей улыбкой и поглядывая на детей.

— Вы же устали, я вижу, идите ко мне, отдохните, — повторила она.

Ребята сами не заметили, как, обольщённые чарующей улыбкой, ласковым голосом, подошли совсем близко к зеркалу.

Свеча в руке Поли разгорелась ярче, заливая её пальцы горячим воском.

Вдруг одно пёрышко, вылетев из подушки, скользнуло сквозь зеркальное стекло и, почернев, словно обугленное, упало на мраморный пол прямо к ногам Поли.

— Ах, пуговка оторвалась! — вдруг вскрикнула Королева. На её белой ладони лежала серебряная пуговка. — Вот досада! Поленька Пришей Пуговку, помоги мне, светик! Держи иголку! Только не урони. Иголка тоненькая.

Полю будто холодом обдало от знакомых слов. Откуда она знает?

До зеркала оставался всего один шаг…

Но что-то останавливало Полю, мешало ей перешагнуть через раму и войти в зеркало навстречу объятиям красавицы Королевы. Она подошла совсем близко…

В тот же миг из прозрачного стекла высунулась старая сморщенная, наполовину истлевшая рука. Кожа свисала с неё клочьями. Это была рука Королевы, прошедшая сквозь зеркало.

Она ухватила Полю и потянула к себе.

— Ай! — отчаянно вскрикнула Поля. Она пыталась вырваться, но страшная мёртвая рука неумолимо затягивала её вглубь зеркала.

Алька оглянулся на её голос. Он увидел: колени Поли подгибаются, бледное личико запрокинулось назад, того гляди она упадёт.

— Бей мечом по зеркалу, крест-накрест! — крикнула Седая Белка, карабкаясь по спине Альки и впиваясь в него острыми когтями.

Алька, словно очнувшись, размахнулся и изо всех сил дважды крест накрест ударил голубым мечом по призрачному стеклу.

В тот же миг на него навалились люди, звери, чудища… Прорвавшись сквозь дверь, они наконец-то догнали их. Графиня, вся в белом шёлку, в кружевах, вцепилась в его руку, пытаясь разжать пальцы и отнять меч. Барон ухватил его за плечи.

Треснувшееся зеркало ещё одно мгновение, колеблясь, стояло, как будто цепляясь за края рамы, и вдруг со звоном и грохотом рухнуло на мраморный пол. Посыпались сверкающие осколки.

Графиня, барон и все чудища, путаясь головами, лапами и мохнатыми телами, в ужасе отшатнулись назад.

Поля прижалась к Альке, не замечая, что подпалила свечой его рукав.

Прямо у её ног лежал осколок зеркала, на нём — сморщенная зеленоватая мёртвая рука. Рядом другой осколок. На нём — половина лица страшной старухи, искажённая ненавистью. Полусгнившие почерневшие губы прошептали:

— Будьте вы прокляты…

— Да, я знаю, в это трудно поверить! — послышался юный ясный голос.

В глубине пустой рамы на миг показался красивый юноша с прямыми светлыми волосами, в старинном суконном кафтане. — Когда-то я был её женихом, но я разлюбил её. Своим чёрным колдовством она погубила меня, усыпила, лишила воли, держала в плену мою душу… Но теперь больше нет её власти. Душа моя свободна…

Тихий свет в глубине зеркала возник, пролился, и всё померкло.

— Звезда! Спасите звезду… — послышался замирающий голос юноши.

— Что это? Смотри, Алька! — прошептала Поля.

Из рассыпавшихся по полу осколков зеркала поднимались куски разбитого отражения, оживая, срастаясь. Но это была уже не ослепительная девочка-царица, а сгорбленная безобразная старуха. Казалось, её лицо составлено из древних окаменевших морщин, набегающих одна на другую. Из-под чешуйчатых век смотрели жуткие пустые глаза.

Лоскутами висел сгнивший ситцевый сарафан. На тощей сморщенной шее болтались засохшие бусы из ягод рябины.

А внутри пустой рамы в самой глубине разбитого зеркала появилась еле различимая ажурная серебряная лестница. Поблескивая, она уходила куда-то ввысь.

— Клянусь дьяволом, вам не уйти отсюда живыми! — услышала Поля позади себя хриплый голос барона.

— И сюда вам не пройти! — Старая ведьма, покачиваясь, раскинула иссохшие, потрескавшиеся руки и преградила ребятам путь к серебряной лестнице.

Поля выше подняла свечу и, преодолевая страх, шагнула вперёд, хотя ей казалось, что она не выдержит и рухнет сейчас на мраморный пол.

— Маленькая убийца! Знай, меня нельзя ни уничтожить, ни сжечь! — прошипела старуха. — Я — Вечное Зло, Великое Зло! Я всегда буду жить на земле, всегда буду искать местечко в сердцах холодных людей.

Но голос её с каждым мгновением слабел, замирал. Её очертания в лучах свечи стали бледнеть, размываться, она исчезала, пропадала, растворяясь в темноте.

— Поль, беги! Видишь лестницу? Нам туда! — крикнул Алька. — А я пока задержу этих!

Поля услышала позади себя звон скрестившихся мечей.

Она слупила на серебряную лестницу, но не могла сделать и шага. Ей мерещилось, что сейчас на неё откуда-то сверху рухнет мёртвая старуха.

Позади слышались вой, крик и бешеные вопли. Они настигали её. Казалось, вот-вот они накроют её с головой. И всё же, медленно передвигаясь и держа высоко свечу, Поля наконец шагнула на верхнюю ступень серебряной лестницы.

— Что это? — прошептала Поля. — Я как будто по самое сердце в небесах!

Вокруг не было ничего — только небо, высокое небо, только бесчисленные мерцающие звёзды. Они со всех сторон медленно опускались к ней.

Поля робко шагнула вперёд, в пустоту. Нет, под ногами было что-то невидимое, но твёрдое и надёжное.

Подвешенный на четырех золотых цепях, уходящих в пустоту, перед ней сиял таинственный голубоватый ледяной кристалл. Можно было подумать, что он живой, потому что в его сердцевине сверкала звезда, слабо и нетерпеливо шевеля тонкими лучами.

Визг и вопли чудовищ приблизились. Поля оглянулась. Алька, стоя к ней спиной, из последних сил отбивался зазубренным мечом от сгрудившихся на верхней ступени чудищ.

— Вырвите меч у мальчишки! — послышался бешеный голос барона.

Но вдруг, неведомо как, Поля поняла, что ей надо делать. И сразу словно бы стихли жуткие голоса и лязг оружия. Поля шагнула в пустоту, уже не боясь оступиться, рухнуть вниз.

Она поднесла свечу к голубому кристаллу, и лучи внутри него радостно зашевелились, стремясь навстречу огню. Пламя свечи распласталось по дну кристалла.

Один из лучей, пронзительно яркий, с тонким звоном пробился сквозь толщу льда и вырвался на свободу. За ним второй, третий… Теперь ледяные струи, как плети, хлестали Полю по рукам.