Джеймс Барри - Питер Пэн и Венди

Время шло. Вспоминала ли Венди своих любимых родителей? Мне трудно ответить на этот вопрос. Ведь время на острове идёт совсем по-другому, чем у нас: его исчисляют лунами и солнцами, но и лун, и солнц там больше, чем у нас. Боюсь, что Венди не очень-то беспокоилась о папе и маме; она была совершенно уверена в том, что окно в детской будет всегда для неё открыто. Вот почему она совсем не волновалась. Её только порой смущало то, что Джон помнил родителей очень смутно, — кажется, он с ними где-то встречался? — а Майкл так и вовсе готов был поверить, что его мама — Венди. Это её немножко пугало, и, обуреваемая благородным желанием исполнить свой долг и воскресить в их памяти родной дом, она задавала им сочинения, стараясь, чтобы они были похожи на те, которые сама она писала в школе. Другим мальчикам всё это казалось страшно интересным, и они сделали себе грифельные доски и тоже садились за стол и потели над вопросами, которые Венди писала на своей доске и передавала по кругу. Вопросы были самые обычные: „Какого цвета были у мамы глаза? Кто был выше — папа или мама? Какие были у мамы волосы — тёмные или светлые? Постарайся ответить на все три вопроса“. Или: „Напиши сочинение не меньше, чем на две странички, на одну из следующих тем: 1) Как я провёл свои школьные каникулы; 2) Сравни характер папы и мамы“. Или ещё: „1) Опиши, как смеётся мама; 2) Опиши, как смеётся папа; 3) Опиши, какое платье надевала мама, когда шла в гости; 4) Опиши конуру и её обитательницу“.

Вопросы были совсем простые, и, если ты не мог на них ответить, нужно было поставить крестик. Грустно было смотреть, сколько крестиков набиралось даже у Джона. На все вопросы, конечно, отвечал только Малыш; он был уверен, что займёт первое место, но писал он ужасные глупости, так что на самом деле неизменно бывал последним. Всё это было очень грустно!

Питер не писал сочинений и не отвечал на вопросы. Во-первых, он презирал всех мам, кроме Венди, а во-вторых, он один на всём острове не умел ни читать, ни писать — ни словечка! Он был выше этого.

А ты заметил, что Венди составляла вопросы в прошедшем времени? „Какого цвета были у мамы глаза?“… и так далее. Дело в том, что Венди тоже начала понемножку всё забывать.

Приключений на острове, как ты сейчас увидишь, было хоть отбавляй; но как раз в это время Питер изобрёл — не без Вендиной помощи, конечно, — новую игру, которая страшно его забавляла до тех пор, пока он вдруг не потерял к ней всякий интерес. Как я тебе уже говорил, такая участь постигала все его игры. Новая игра состояла в том, чтобы притвориться, будто на свете вообще не существует никаких приключений, и делать то же самое, что Джон и Майкл делали всю жизнь: сидеть на стульях, играть в мячик, толкаться, ходить на прогулку и возвращаться домой, не убив даже гризли. Питер, спокойно сидящий на стуле, — вот это было зрелище! Выглядел он при этом очень торжественно: сидеть спокойно казалось ему безумно смешно, и он изо всех сил сдерживался, чтобы не рассмеяться. Теперь он хвастался, что выходил погулять, потому что это так полезно для здоровья! В течение многих лун это казалось ему самым необычным приключением, и Джону и Майклу приходилось делать вид, что они тоже в восторге, иначе он бы очень сурово с ними обошёлся.

Нередко Питер уходил из дому один, а когда он возвращался, невозможно было с уверенностью сказать, было с ним какое-нибудь приключение или нет. Порой он не обмолвится о нём ни словечком — видно, начисто забудет, что там произошло, — а потом кто-нибудь пойдёт прогуляться и найдёт под кустом убитого пирата; порой же чего только Питер не наплетёт — глядь, а под кустом никого нет! Бывало, он возвращался домой с перевязанным лбом, и тогда Венди ворковала над ним и промывала рану тёплой водой, а он в это время рассказывал какую-нибудь невероятную историю. Венди никак не могла решить, верить ему или не верить.

Конечно, на острове бывало множество и самых настоящих приключений — Венди это знала, потому что сама в них участвовала; но ещё больше бывало и других — настоящих всего лишь наполовину или даже того меньше; Венди это знала, потому что в этих приключениях участвовали мальчики, а они клялись, что приключения были настоящие от начала и до конца. Но если описать все эти приключения, получилась бы книжка толщиной с латинский словарь, так что лучше я расскажу тебе о том, что произошло на острове за какой-нибудь час. Какой бы час выбрать? Вот ведь задача!

Может, подерёмся с индейцами в Малышовом ущелье? Бой был кровавый, но самое интересное, что в этом бою мальчики сделали одно важное открытие: оказывается, Питер в самый разгар сражения мог вдруг взять и перейти на другую сторону. В этой битве, когда победа улыбалась то индейцам, а то мальчикам, он неожиданно крикнул:

— А я краснокожий! Шалун, а ты кто?

И Шалун ответил:

— И я краснокожий! А ты, Задавака?

И Задавака сказал:

— И я тоже! А ты, Близнец?

И так все до единого в один миг стали краснокожими; разумеется, битва на этом могла бы и кончиться, но только индейцам это так понравилось, что они тут же решили стать пропавшими мальчишками, — всего на один раз, конечно, — и бой разгорелся с новой силой.

Самое удивительное в этой битве было то, что… впрочем, мы ведь ещё не решили, на каком приключении остановиться. Пожалуй, тебе будет гораздо интереснее услышать, как однажды ночью индейцы напали на подземный дом: они задумали спуститься вниз по дуплистым деревьям, но так в них застряли, что пришлось их вытаскивать словно пробки.

Или, может, рассказать тебе о том, как Питер спас жизнь Тигровой Лилии в Заливе Русалок, после чего они стали союзниками?

А ещё я мог бы поведать тебе о пироге, который пираты испекли в надежде, что мальчишки съедят его и умрут; они всё подсовывали его мальчишкам, но Венди всякий раз успевала выхватить его у детей из рук, так что со временем пирог зачерствел и стал твёрдым, как каменный, и мальчишки использовали его как метательный снаряд; однажды сам Крюк споткнулся о него в темноте и растянулся во весь рост.

А хочешь, я расскажу тебе о птицах, друзьях Питера, или лучше о Птице-Небылице, которая свила себе гнездо на дереве, склонившемся над заливом, о том, как гнездо упало в воду, но она продолжала сидеть в нём, согревая яйца своим теплом, и Питер приказал её не трогать? Это очень поучительная история, но лучше всего в ней конец, потому что мы узнаем о том, как велика бывает птичья благодарность; впрочем, если рассказать тебе об этом, нужно тогда рассказать и обо всём, что случилось у залива, а это уж два приключения вместо одного!