Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц и хрустальный шар

Ох ты, боже мой, об этом-то господин Димпфельмозер совершенно не подумал! Может ли госпожа Худобок чем-нибудь помочь ему в этом? Бросить, например, карты или погадать на кофейной гуще?

— Все это можно было бы, разумеется, попробовать, — ответила она. — Однако должна вас честно предупредить, что я невысокого мнения об этих вещах. Собака в этом случае была бы для вас намного полезнее — совершенно несомненно!

— Собака?

— Чтобы пустить ее по следу Хотценплотца.

Господин Димпфельмозер почесал затылок.

— Ваше предложение не лишено смысла. Как вы смотрите на то, чтобы одолжить мне Васьти? Это ускорило бы дело, тогда мне не пришлось бы тратить драгоценное время, чтобы справляться по своим знакомым…

— Васьти? — Госпожа Худобок глубоко затянулась своей сигарой. — С Васьти, знаете ли, такое дело…

— Он что, слишком глуп для подобных занятий?

— Напротив!

— Или слишком труслив?

— Вы плохо знаете Васьти!

— Ах, понимаю, он не стал бы меня слушаться.

Госпожа Худобок отрицательно покачала головой.

— Нет, тут загвоздка совсем в другом, господи Димпфельмозер, разве вы не догадываетесь? Для собаки у моего милого Васьти только один-единственный недостаток. Пожалуйста, пойдемте со мной.

Она повела господина Димпфельмозера к конуре Васьти. Стоило Васьти заслышать звук их шагов, как он принялся скулить и скрести лапами.

— Не пугайтесь, пожалуйста, когда я открою, он вам ничего не сделает.

Госпожа Худобок отодвинула засов. С громким радостным лаем Васьти вырвался на свободу и прыгнул на хозяйку.

Господин Димпфельмозер отступил на несколько шагов и схватился за воротник.

— Но… это же крокодил! — воскликнул он растерянно.

— Вовсе нет! — сообщила ему госпожа Худобок. — Васьти только выглядит как крокодил; в действительности же он настоящая такса. Не думаете же вы, что я стала бы просто так платить за него собачий налог?

И в самом деле, на Васьти был ошейник с собачьим жетоном.

— И все же, — сказал господин Димпфельмозер, — Внешний вид вашей… гм… собаки кажется мне чрезвычайно странным.

Госпожа Худобок в смущении теребила свой шерстяной платок.

— Не стану от вас скрывать, — проговорила она, — что в молодые годы я наряду с ясновидением немного училась также и колдовству. И признаюсь совершенно откровенно, мне доставляло огромное удовольствие поколдовать малость в свободное время — пока однажды не случилась у меня одна ужасная оплошность…

Она показала на Васьти, который, почесываясь, лежал у ее ног и, казалось, вполне понимал, что речь шла о нем.

— Уж и не знаю, с какой стати я решила в один прекрасный день переколдовать его в сенбернара. По всей вероятности, от скуки, лишь бы убить время… Что в тот несчастливый день сделала я неверно, и по сегодня остается для меня загадкой. Во всяком случае, с той поры мой бедный Васьти выглядит как крокодил — хотя он, в сущности говоря, остался такой же славной таксой, какой всегда и был.

На глазах госпожи Худобок выступили слезы, она высморкалась.

— Теперь-то вам понятно, почему я скрываю ого от людских взоров, моего бедного Васьти?

Господину Димпфельмозеру было понятно.

— И вы никогда не пытались отколдовать его обратно?

— Естественно, пыталась, — сказала госпожа Худобок. — Но ничего не получилось, и тогда я оставила, в конце концов, это намерение. Вы поймите, что с тех пор у меня пропала всякая охота к ворожбе. Однако хватит ворошить старое! В том случае, если внешний вид Васьти вас не смущает, можете взять его с собой на охоту за разбойником, я не возражаю.

Хотценплотц погонял Касперля и Сеппеля перед собой на веревке. Они понурили головы, и животы у них болели от злости. Если господин Димпфельмозер бросил их на произвол судьбы, то впереди их ожидали тяжелые времена.

— Эй вы, два тюфяка, сдается мне, что у вас испортилось настроение. Может, доброму дядюшке насвистеть для вас какой-нибудь мотивчик?

Хотценплотц принялся высвистывать свою любимую песенку про удалую разбойничью жизнь в лесу. Да побрякивал в такт ей бидоном с деньгами.

— Вам не нравится песня, а? Хотелось бы мне знать, почему вы не подпеваете, что-то вы скисли, ха-ха-ха-ха-а!

Через некоторое время он обнаружил среди деревьев на обочине дороги целое гнездо подосиновиков: больше дюжины, красивые как на картинке, и совершенно не червивые.

— Тпру! — крикнул он. — Постойте! Чтобы вы по недосмотру не перетоптали мне эти великолепные грибы. Мы их захватим с собой, приготовим для меня отличный грибной супчик.

Он крепко привязал Касперля и Сеппеля к ближайшему дереву, вынул из-за пояса один из семи ножей и срезал все подосиновики. Затем очистил ножки грибов от еловых иголок и земляных комочков, извлек из кармана штанов огромный носовой платок в клетку, сложил в него грибы и завязал его узелком.

— Так-с, готово! — проговорил он. — А теперь быстро домой! Грибной суп из подосиновиков я, знаете ли, люблю больше всего на свете — даже еще сильнее, чем жареные колбаски с квашеной капустой. Только не воображайте себе, что и на вашу долю что-нибудь перепадет! Вы не получите даже пол-ложки моего грибного супа, я весь его съем сам!

— О, нет! — вздохнул Касперль.

В голову ему пришла мысль: блестящая мысль, по крайней мере лучшая за последние четырнадцать дней.

— Вы вообще-то знаете эти грибы? — спросил он. — Вы уверены, что среди них нет ядовитых?

— Ядовитых? — Хотценплотц постучал себя пальцем по лбу. — Ты считаешь меня совсем идиотом, а? Да эти подосиновики прямо как из книжки с картинками, я в этом ни капли не сомневаюсь. А теперь вперед, нам надо торопиться!

С того момента как он нашел грибы, настроении его стало еще лучше. Теперь он свистел громко, отчаянно фальшивя, и сопровождал эту музыку таким грохотом бидона с деньгами, что Касперлю не составляло труда тайком обсудить с Сеппелем свой план.

Если им хоть немного повезет, то грибной суп может принести им большую пользу; и уж теперь-то, после многочисленных неудач в последнее время, фортуна по закону очередности, что ни говори, должна повернуться к ним лицом, считали они…

Так и получилось, что у них был весьма довольный вид, когда Хотценплотц притащил их в пещеру к бабушке, и бабушка решила, что они пришли забрать ее.

— Наконец-то! — воскликнула она, всхлипывая от радости. — Я была уверена, что вы высвободите меня отсюда, мои хорошие! Если б вы только знали, как я рада избавиться от этой мерзкой гадости! Этой штуковиной можно насквозь протереть себе и кожу, и кости!