Сакариас Топелиус - Как тролли на свой лад Рождество справляли

Красивый домик на углу улицы был в Сочельник ярко освещен. Там зажгли высокую елку, украшенную блестящими звездочками, конфетами и яблоками; на столе горели свечи в пышных подсвечниках, а дети вели себя невообразимо тихо всякий раз, когда в прихожей что-то скрипело или шелестело. Вдруг в комнату вошел Рождественский Козел [1] В Швеции и Финляндии — рождественская декоративная фигурка из соломы. Раньше также так называли того, кто, одетый Рождественским Козлом, раздавал подарки на Рождество. и, как водится, спросил:

— Есть ли здесь добрые, послушные дети?

Все в один голос ответили:

— Да! Есть!

— Вот как! — воскликнул Рождественский Козел. — Раз дети здесь добры и послушны, никто не останется без подарка. Но, увы, в этом году у меня подарков в два раза меньше, чем в прошлом!

— Почему? — хором завопили дети.

— Об этом я вам скажу, — пообещал Рождественский Козел. — Я прибыл с Дальнего Севера, где заглядывал в двери многих бедных лачуг и видел много-премного маленьких детей, у которых и куска хлеба в Сочельник не будет. Поэтому я и отдал им половину моих подарков. Разве я неправильно поступил?

— Да, да, — правильно, какой ты добрый! — закричали дети. Промолчали сперва только Фредрик да Лотта, так как вдруг почувствовали себя совсем обделенными. Ведь Фредрик раньше почти всегда получал двадцать подарков, а Лотта — тридцать. А сейчас им достанется только половина.

— Разве я неправильно поступил? — во второй раз спросил Козел.

Тогда Фредрик, повернувшись на каблуках, угрюмо ответил:

— Что за скверное нынче Рождество! У троллей — и то Рождество получше, чем то, какое ты приберег для нас!

А Лотта, в свою очередь, заревела и воскликнула:

— Значит, я получу всего пятнадцать подарков? Даже у троллей нынче вечером Рождество будет во сто крат лучше!

— Вот как! — отозвался Рождественский Козел. — Раз так, я тотчас отнесу вас к ним!

И, схватив за руки Фредрика и Лотту, он потащил их за собой, хотя они изо всех сил сопротивлялись.

Как они мчались, как неслись по воздуху!

Не успели дети опомниться, как уже утопали в снегу посреди бескрайнего леса. Было ужасающе холодно и мела метель, так что едва можно было различить во мраке высокие ели, стоявшие вокруг, а совсем близко в лесу слышался вой волков. Однако у Рождественского Козла не было времени ждать, и он вскоре умчался вновь: ему нужно было еще нынче вечером навестить великое множество детей, что куда добрее Фредрика и Лотты.

Они принялись кричать и плакать, но чем громче они кричали, тем ближе сжималось вокруг них кольцо воющих волков.

— Идем, Лотта! — одумавшись, позвал Фредрик, — надо попытаться найти какую-нибудь хижину в лесу!

— Кажется, я вижу вдалеке среди деревьев слабый свет! — воскликнула Лотта. — Идем туда!

— Никакой это не свет, — объяснил Фредрик, — это всего лишь льдинки, что блестят в темноте на деревьях.

— Кажется, я вижу впереди высокую гору, — сказала Лотта. — Уж не гора ли это Растекайс, куда Рождественской ночью на спине верховного волка прискакал Сампо-Лопаренок [2] См. сказку «Сампо-Лопаренок». ?

— Что ты болтаешь! — ответил Фредрик. — Растекайс находится милях в семидесяти от нашего дома. Идем! Поднимемся на вершину горы, оттуда лучше осмотреться вокруг.

Сказано — сделано! Они пробирались вперед через высокие снежные сугробы, через кусты и упавшие деревья, а вскоре подошли к горе. Там виднелась маленькая дверца, и сквозь щели в дверце пробивалось нечто похожее на свет. Фредрик с Лоттой двинулись на этот свет, и к своему величайшему удивлению тут же поняли: это все-таки гора Растекайс, и они попали к троллям! Но поворачивать назад было уже слишком поздно, к тому же волки были так близко! Они чуть ли не заглядывали в дверные щели, когда дети захлопнули за собой дверцу. Фредрик и Лотта в страхе остановились и увидели пред собой большой зал, где тролли праздновали Рождество. Их было, верно, много тысяч, но все в сером одеянии и совсем крошечные, высотой едва ли в один альн, морщинистые и очень шустрые. То есть примерно такие же, как в сказке о Сампо-Лопаренке. Темноты тролли не боялись, так как вместо свечей они держали замерзших насмерть светлячков и обрубки гнилых пней, светившихся во мраке. Но когда троллям хотелось устроить особенно яркую праздничную иллюминацию, они гладили по спине большую черную кошку так, что та вся искрилась, и тогда многие кричали:

— Нет, стоп, стоп, уже слишком светло, этого никому из нас не вынести!

Ведь все тролли несколько своеобычны: они чуждаются света и им не по себе, когда кто-нибудь видит их такими, какие они есть. Потому-то и задан был грандиозный пир, что тролли заметили: дни становятся все короче, а ночи все длиннее, когда год близится к концу. И тогда тролли снова надумали (как они думают всегда во время Рождества; ведь так охотно веришь в то, чего больше всего желаешь), что в конце концов день вовсе исчезнет и наступит сплошная ночь. И поэтому они снова так искренне и сердечно обрадовались, что стали плясать в недрах горы и весело, на свой лад, справлять Рождество! Ведь все они до единого были язычниками и ни о каком лучшем Рождестве понятия не имели.

Вскоре стало заметно, что троллям вовсе не холодно. Они угощали друг друга в мерзлую зимнюю ночь конфетами изо льда, и прежде чем взять их в рот, дули на ледяшки, чтобы они не были слишком горячи для них. Имелось там и другое великолепное угощение из папоротника и паучьих ножек. Да и рождественская елка вся была из кристаллов льда, а один из старичков-домовичков выступал в роли Рождественского Козла.

В этот год свирепого великана Горного короля — у троллей на Растекайсе не было, так как после того, как он лопнул возле усадьбы священника в Энаре, никто ведать не ведал, что с ним сталось. Но многие полагали, что он переселился на Шпицберген, дабы править языческой страной и бежать как можно дальше от христиан . Свое королевство на Севере он оставил ныне королю Греха и Мрака по имени Мундус [3] Чистый, опрятный, изысканный; мир, земной шар (лат.). , сидевшему здесь же посреди зала.