Михаэль Энде - Джим Пуговка и машинист Лукас

Теперь по небу пронесся гигантский парусник, из которого струился на землю мощный водопад.

— Я ничего не понимаю… — пробормотал Джим и потряс головой, надеясь избавиться таким образом от навязчивых картин. — Знаешь, мне это все здорово не нравится… Я хочу поскорее выбраться отсюда.

Прямо перед ними проскакала бешеным галопом половинка от чертова колеса, какое обыкновенно бывает на ярмарках и аттракционах. Эти полколеса неслись как угорелые, словно хотели догнать где-то в пустыне свою вторую половинку. Но так нигде и не смогли ее обнаружить.

— Я бы тоже не прочь поскорее отсюда выскочить, — признался Лукас, задумчиво почесывая за ухом. — Будем надеяться, что рано или поздно нам это удастся. Не век же нам болтаться в этой дурацкой пустыне. По моим подсчетам, за полдня мы сегодня отмахали добрых сто миль. Вот уж действительно глупо, что мы не взяли с собой компаса.

Некоторое время друзья молча ехали вперед, с любопытством наблюдая за разнообразными картинами, которые то появлялись, то исчезали. И только Лукас собрался было показать своему маленькому другу три солнца, которые одновременно появились на небе, как его прервал радостный крик Джима.

— Лукас! — заорал он что было сил. — Лукас, смотри! Ведь там… там… Медландия!

Действительно! Вдалеке показалась Медландия, окруженная со всех сторон морем. Отчетливо виднелись Медландские горы — одна побольше, другая поменьше, а между ними замок короля Альфонса Без Четверти Двенадцатого. В лучах солнца поблескивали извилистые рельсы, и все пять туннелей благополучно стояли на месте, и домик фрау Каакс. А у причала качался на волнах почтовый корабль.

— Скорее, — закричал Джим, потеряв голову от счастья, — скорее, Лукас! Поехали туда!

Но Кристи уже и сам сообразил, куда надо ехать, потому что, видимо, и он заметил знакомые очертания родной Медландии.

Они мчали на полной скорости. Медландия становилась все ближе и ближе. Вот им уже хорошо видно, как король выглянул в окошко. А внизу стоит фрау Каакс с письмом в руке, а рядом почтальон и господин Пиджакер. Все они выглядели очень грустными. Фрау Каакс все время вытирала глаза фартуком.

— Фрау Ка-а-акс! — закричал что было мочи Джим, который, забыв обо всякой жаре, открыл окошко и высунулся настолько, насколько позволял его малый рост. — Фрау Каакс, я здесь! Вы меня видите? Это я, Джим Пуговка! Я иду к вам!

Он кричал и махал так отчаянно, что, того и гляди, вывалился бы из окна, если бы Лукас не держал его за пуговицы на штанишках.

Когда до Медландии оставалось метров десять, не больше, все вдруг исчезло — так же загадочно, как и другие видения. И снова вокруг не было ничего, кроме унылой, раскаленной от солнца пустыни.

Джим глазам своим не верил. Но как ни крути, ни верти, а Медландии и след простыл. Две крупные слезинки скатились по черным щекам. Он ничего не мог с этим поделать.

Глаза Лукаса тоже подозрительно блестели, он поспешил раскурить свою трубку и спрятался за пеленою табачного дыма.

Молча они ехали дальше. Но на этом чудеса не кончились. Впереди их ждал еще один удивительный сюрприз. Нежданно-негаданно они увидели перед собою еще один паровоз, который как две капли воды был похож на Кристи. Ехал он параллельно, на расстоянии метров в сто. И скорость у него была точно такая же.

Не веря собственным глазам, Лукас высунулся в окошко, и на другом паровозе машинист тоже высунулся в окошко. Лукас помахал рукой, и другой машинист помахал в ответ.

— Нет, это уж совсем белиберда какая-то! — сказал Лукас. — Может, мы спим? И нам все это снится?

— Да нет, сна ни в одном глазу, — заверил его Джим.

— Ну ладно, давай все же попробуем разглядеть получше, что там такое, — решил Лукас.

Они развернулись и поехали прямо ко второму паровозу. Но в ту же минуту этот второй паровоз тоже развернулся и поехал им навстречу.

Кристи остановился первым. Другой локомотив тоже остановился. Лукас и Джим сошли вниз. Из другого локомотива тоже вышел машинист с маленьким черным мальчиком.

— Что бы это значило? — проговорил ошарашенный Лукас.

И вот они двинулись друг к другу — первый Лукас шел навстречу второму Лукасу, а первый Джим — навстречу второму Джиму. Лукасы и Джимы уже хотели пожать друг другу руки, как вдруг подул легкий ветерок и второй Лукас, второй Джим, второй Кристи стали таять на глазах, пока окончательно не растворились в воздухе, превратившись в ничто.

Джим, ничего не понимая, уставился круглыми от удивления глазами на то место, где только что стоял другой Джим.

В эту минуту он услышал, как Лукас присвистнул и радостно сказал:

— Теперь-то я понял, в чем тут дело! Ну конечно, как же я раньше не догадался!

— О чем? — спросил Джим.

— Ты слышал когда-нибудь о том, что такое фата-моргана, и о ее проделках?

— Нет, не слышал, — признался Джим. — А при чем тут какая-то фата какого-то Моргана? И вообще, зачем дяде фата?

— Да ни за чем, — рассмеялся Лукас, — свадебная фата здесь совершенно ни при чем. Пойдем-ка в кабину, там я тебе все объясню, а то тут можно поджариться.

Друзья снова забрались в кабину машиниста и тронулись в путь, а по дороге Лукас объяснил Джиму, что такое фата-моргана и почему она такая проказливая.

Все, кто бывал на аттракционах, знают, что такое зеркальная комната. Это особая комната, в которой все стенки сделаны из сплошных зеркал. Заходишь сюда и не знаешь, где отражение, а где реальность. Получается страшная путаница. Но на аттракционах это смешно, ведь в крайнем случае тебя всегда кто-нибудь выведет, если ты совсем запутаешься и не сумеешь выбраться из этого зеркального лабиринта. Другое дело, когда нечто подобное происходит в пустыне.

Фата-моргана, разумеется, не имеет никакого отношения к зеркалам. Сами подумайте, откуда в пустыне взяться такому количеству зеркал? Просто о зеркалах мы заговорили потому, что здесь происходит нечто похожее. Фата-моргана — это особое явление природы. Когда солнце нагревает песчаную поверхность, то воздух становится очень горячим. И чем сильнее светит солнце, тем горячее становится воздух. В конце концов он нагревается настолько, что начинает от жары колебаться. А если он совсем уж раскалится, то тогда он вдруг начинает отражать разнообразные картины, как какое-нибудь настоящее зеркало у нас в ванной комнате. Причем этот колеблющийся раскаленный воздух отражает не только те предметы, которые находятся поблизости, но и те, что расположены где-нибудь далеко-далеко — чем дальше, тем лучше. Тогда можно увидеть какие-нибудь вещи, которые удалены на много-много-много миль. Случается, например, что путешественники, чей путь пролегает через пустыню, ни с того ни с сего видят перед собой кафе, в окошке которого выставлена табличка: