Олег Осадчий - Восемь розовых динозавров

— Я знаю, как. Этот метод новый. Его пока не изучили. Кто хочет попробовать?

Попробовать захотел только один Занкин.

Через три дня Фомка сделал приставку, которая могла автоматически включать и выключать ночью магнитофон, который стоял в пионерской комнате. Затем он несколько раз записал на ленту урок по зоологии. Из пионерской комнаты он провел тоненькие провода к своей кровати и замаскировал их от зорких глаз воспитательницы. К проводам присоединил наушники.

После отбоя он надел наушники, натянул на голову одеяло и вскоре из-под одеяла раздалось мерное посапывание.

В эту ночь никто в комнате долго не спал. Лежали молча, глядя на Фомку, и всем хотелось, чтобы он выучился во сне.

В полночь в пионерской комнате что-то щелкнуло и зажужжало. Все поняли: сработал магнитофон. Жужжание продолжалось минут пять. Все с трудом удерживались от соблазна разбудить Фомичева и спросить:

— Ну, как? Выучил?

На следующий день на уроке зоологии Фомка поднял руку и, когда его вызвали, слово в слово отчеканил то, что было написано в учебнике, и… получил пятерку!

— Здорово! — радовался на перемене Занкин. — Молодец, Фома. Я сегодня ночью тоже попробую.

— Не… — покачал головой Фомка. — Я еще не все двойки исправил. Ты пока подожди.

С этого дня учеба у него пошла на лад. Все удивлялись, а мы хранили тайну, что Фомичев учит уроки во сне. Наконец настало время, когда он сказал:

— Ты теперь, Занкин, можешь. Я ведь все двойки исправил. Давай теперь ты.

В ту ночь в наушниках лег спать Занкин. Фомичев раз десять записал для него домашнее задание по географии.

Утром у Занкина спросили:

— Выучил?

— Чтой-то я ничего не помню.

— Ничего, — успокоил его Фомка. — К доске выйдешь и все вспомнишь.

На уроке географии он толкнул Занкина и шепнул:

— Поднимай руку.

— Да я ведь… я ничего не знаю.

— Все знаешь. Подымай!

— Совсем ничего…

— Подымай, тебе говорю.

Занкин робко поднял руку.

— Как… Занкин? — удивилась учительница. — Я рада. Что ж, иди отвечай.

Занкин вышел к доске.

— Расскажи, Коля, что ты знаешь о Новой Земле.

Занкин пожал плечами, посмотрел на потолок, потом — на Фомичева, снова на потолок и снова на Фомку, и в его глазах было: ничего не знаю!

— Что же ты молчишь, Коля?

— Говори, что видел во сне, — шепнул Фомка.

— Фомичев, не подсказывай, — сказала учительница и посмотрела на Занкина. — Мы все ждем, Коля. Итак, что ты знаешь о Новой Земле?

— Большие дома, — громко произнес Занкин.

— На Новой Земле большие дома?

— Угу… Большие-большие. Такие высокие! Я залазил на крышу и ел там мороженое.

— Что-что?

— Ел мороженое… а потом все забыл…

С тех пор Занкин уже не учился во сне.

Свои опыты Фомка продолжал один. И каждый раз — удивительно! — получал пятерки.

Но однажды кто-то сказал:

— Вчера ночью света не было, магнитофон не работал, Фомка по зоологии пятерку получил. Почему, а?

— Тут что-то не так, — сказал Славка Березин — он сидел за одной партой с Фомкой. — Врет он, что во сне учит. — На Славкином лице появилось таинственное выражение.

Однажды на классном собрании воспитательница очень хвалила Фомичева. Кто бы подумать мог, он ведь отличником стал! Какой разговор, конечно же, он обязательно перейдет в седьмой класс.

А после собрания Фомка гордо сказал:

— Ну, знаете теперь, что такое гипнопедия?

— Ха! Гипнопедия! — засмеялся Славка. — И не в гипнопедии дело!

— А в чем?

— Думаешь, в прошлом месяце магнитофон работал, да? Ха! Я твою приставку каждый вечер выключал. Провода отсоединял. Тоже мне, гипнопедия!

— А пятерки?

— Ты раньше уроки учил?

— Не…

— А теперь учишь.

— Во заливаешь!

— Учишь.

— Не…

— Ты каждый вечер сколько раз прочитываешь домашнее задание перед микрофоном? Четыре-пять раз. Столько раз прочитать — наизусть все будешь знать. Вот тебе и гипнопедия! Думаешь, воспитательница про твои провода не знала? Знала. Пусть, говорит, хоть так учится.

У Фомки от удивления глаза стали круглыми. С тех пор он не занимался своими сеансами. Но учился хорошо. А в четвертой четверти ему вдруг пришла в голову новая мысль. Впрочем, это уже другая история…

Появилась она ночью на остром листе Осокоря. И сразу заявила:

— Я — Росинка, я — самая красивая на свете.

— Ты обычная капля воды, — оказал Осокорь.

— Ты ничего не понимаешь! Взгляни, как я переливаюсь всеми цветами радуги — оранжевым, красным, синим, зеленым. Я красивее самой Радуги!

— Это Заря в тебе отражается, — сказал Осокорь.

— Вовсе нет! — возразила Росинка. — Наоборот, Заря хочет быть на меня похожей. Вглядись пристальней. Ты видишь, в глубине меня горит звезда.

— Это Утренняя Звезда. Она на небе, а в тебе лишь ее отражение, — сказал Осокорь.

— Неправда, неправда! — закричала Росинка. — Наоборот, Утренняя Звезда хочет быть на меня похожей. Я — самая красивая. Смотри, какие зеленые кудри в моей прозрачной глубине. У кого ты видел такие?

— Это ветви Березки в тебе отражаются, — ответил Осокорь. — Скоро ты скажешь, что прекраснее Солнца.

— А разве не так? — вспыхнула Росинка. — Я в самом деле красивее Солнца. Да, да, прекраснее самого Солнца! Видишь, как я ослепительно блещу? Я светлее Солнца. Что Солнце? Фи, оно страшное. Оно хочет быть похоже на меня. Но никогда не сможет. Ха-ха-ха!

На этот раз Осокорь ничего не сказал. Солнце поднималось все выше и выше.

— Я несказанно прекрасна! — восклицала Росинка. — Да, да, да!

Но ничего больше она не успела сказать. Жаркий луч Солнца коснулся листка Осокоря и вмиг испарил Росинку. На том месте, где она была, ничего не осталось — даже следа от нее.

Пригрело весной солнце. Снег превратился в ручьи, которые весело полились по лесу. Проснулись и вышли на работу муравьи. Трудились они от ранней зорьки до позднего вечера. И только один муравей по прозвищу Большеусый ничего не делал.

— Ты почему не работаешь? — спросили его муравьи.

— Как не работаю? — возмутился Большеусый. — Разве вы не видите, я муравейник сторожу. Вдруг Медведь придет… Не будь меня, давно бы пожаловал сюда косолапый.