Михаэль Энде - Школа волшебства» и другие истории

— Разумеется, — кивнула Леночка. Макс огляделся:

— И где же они?

— Они спрятались, — объяснила Леночка, — но еще недавно они были здесь и мы немного поболтали.

Макс ухмыльнулся:

— Понимаю. А потом они подарили тебе золотую корону и хрустальные башмачки — все, естественно, невидимое.

В это мгновение Зорро неожиданно подпрыгнул и молнией метнулся под диван. Сначала оттуда донеслось шипение, затем послышалось какое-то «чик-чик», котенок испустил жалобное «мяу!» и пулей вылетел назад, отчаянно мотая головой.

Усов у него больше не было.

Макс взял котенка на руки.

— Кто это сделал? — возмутился он. — Ах, бедный Зорро!

— Мои карлики, конечно, — торжествуя, ответила Леночка. — Теперь ты сам видишь, что с ними шутки плохи.

Макс побледнел, пробормотал что-то об уроках и поспешно ретировался.

Когда дверь квартиры захлопнулась за ним, Леночка похвалила родителей:

— Ну вы ему и показали! Воображала! Подумаешь, какой-то усатый котенок!

Родители медленно выбрались из-под дивана. На их лицах еще лежала печать пережитого ужаса.

— Как ты только додумалась пустить сюда кошку! — в сердцах воскликнула мать. — Она же нас едва не проглотила!

— Зорро никогда бы не сделал этого, — возразила Леночка.

— Только потому, — довольно сердито сказал отец, — что я, к счастью, прихватил с собой ножницы из аптечки. У меня было предчувствие, что они нам понадобятся. Без этого оружия мы бы пропали.

— Но ведь кошки не едят людей, — резонно заметила Леночка.

— Вероятно, она приняла нас за мышей, — предположила мать.

Тут Леночка все же чуточку испугалась:

— Вы думаете, что Зорро мог по ошибке съесть вас?

— По ошибке или нет, значения не имеет, — заметил отец, — но он точно погубил бы нас, если бы я не защищался.

Леночка живо представила себе, что говорили бы ей в школе, если бы разнесся слух, что кошка проглотила ее родителей. Над ней все стали бы смеяться!

— А тебя бы после этого, — сказала мать, — естественно, отправили в сиротский приют. Надеюсь, тебе это ясно?

Леночка заплакала:

— Но я не хочу в приют!

— Есть только один способ избежать этого, — твердо сказал отец. — Мы с матерью должны стать такими же, как раньше.

Однако этого Леночка тоже не хотела.

— У меня есть план получше, — заявила она.

В гостиной стоял застекленный шкаф, в котором хранились сувениры и статуэтки. Тут был толстый Будда, который качал головой, когда к ней прикасались; стеклянный шар с видом Венеции, в котором шел снег, если его встряхнуть; садовница с корзиной цветов и первый отцовский приз от шахматного клуба «Королевский конь» в форме золотой лошадки. В этот шкаф Леночка и посадила родителей.

— Здесь вы будете в безопасности, — сказала она, — только ведите себя осторожно, чтобы ничего не опрокинуть и не разбить. А если кто придет, притворитесь, что вы фигурки из фарфора.

С этими словами она затворила стеклянную дверцу. Родители отчаянно жестикулировали, однако расслышать, что они говорили, было уже нельзя. Леночка же отправилась на кухню и принялась вилкой выковыривать сардины из полуоткрытой банки, потому что проголодалась. Чтобы не скучать, она включила радио.

— Привет, Леночка, — произнес приятный женский голос, — это Франциска, помнишь меня? Франциска Фрагецайхен, фея. На тот случай, если ты захочешь меня разыскать, сообщаю: я переехала и теперь живу в подвале дома номер семь по Ветровому переулку. Если тебе потребуется вторая консультация, то за нее, как я уже говорила, придется заплатить, и довольно дорого. Но решать нужно поскорее, иначе будет слишком поздно.

Передача закончилась, и зазвучала какая-то скучная музыка. Леночка выключила радио и принялась задумчиво ковырять пальчиком в носу.

Дело постепенно принимало неприятный для нее оборот. Но одно оставалось бесспорным: вторая консультация была абсолютно ни к чему. Она никогда бы снова не пошла к фее. В этом вопросе она, в виде исключения, соглашалась с мамой. А кроме того, Леночка понятия не имела, где искать этот Ветровой переулок.

На улице меж тем опять сияло солнце. Леночка выбежала из квартиры, захлопнув за собой дверь, и поспешила во двор, чтобы поиграть с другими детьми. Вскоре она уже и думать забыла о свалившихся на нее проблемах.

Она вспомнила о них только тогда, когда в семь часов вечера вернулась домой и позвонила в дверь. Открыть ей, конечно же, никто не мог, поскольку родители были заперты в стеклянной «тюрьме», а взять с собой ключ Леночка и не подумала, потому что до сих пор в этом не было необходимости.

Теперь ее охватил страх. Она уселась на ступеньки лестницы и тихонько заплакала, хотя это вряд ли могло ей чем-то помочь.

Леночка представила, как одна-одинешенька, никому не нужная, всеми забытая, сидит она здесь всю ночь напролет, и ей стало очень-очень себя жалко. У нее не было с собой даже носового платка, чтобы высморкаться. К тому же она изрядно проголодалась, а поесть в любом случае было нечего, потому что мама, естественно, приготовить ничего не могла, а запасов дома больше не осталось. Денег же, чтобы купить себе какой-нибудь еды, у Леночки тоже не было, да и магазины уже все закрылись.

Так что жизнь в эту минуту рисовалась ей в самых мрачных, можно сказать, беспросветных тонах…

А виноваты во всех этих злоключениях, целиком и полностью, были, конечно, папа с мамой, потому что если бы они всегда делали то, чего требовала от них Леночка, дело никогда бы не зашло так далеко.

В это мгновение через распахнутое окно порывом ветра на лестницу забросило клочок бумаги, который, недолго покружив в воздухе, упал прямо к ногам девочки. Она заметила, что на нем что-то написано, подняла его и по слогам прочитала:

Кто это написал? Леночка перевернула листок и на обратной его стороне увидела:

«Ф. Ф. Ф.», собственно говоря, могло означать только одно: фея Франциска Фрагецайхен. Да и фраза «Зачем своих родителей винить?» свидетельствовала о том, что эту весточку послала именно она.

Леночка вмиг утешилась. Она перестала всхлипывать, сложила, как умела, самолетик (хвост вышел кривоват, потому что девочка вдруг очень разволновалась и начала спешить), затем вышла на улицу и запустила его.

Ветер подхватил самолетик и погнал его перед собой, то унося высоко в небо, то обрушивая в пике, но самолет снова вставал на крыло и продолжал парить в воздухе, не касаясь земли.