Михаэль Энде - Школа волшебства» и другие истории

Отработав перемещение в пространстве, класс приступил к освоению следующей премудрости. Так же, как раньше ребятишки учились поднимать в воздух предметы, теперь они учились подымать в воздух самих себя, то есть летать. Но летать — это вовсе не то же самое, что в мгновение ока оказаться где-нибудь в другом месте. Во время взлета нужно было дышать в определенном ритме, затем на секунду следовало задержать дыхание, приподнять локти и несколькими «взмахами крыльев» медленно оторваться от земли. Поднявшись достаточно высоко, можно было раскинуть руки в стороны и осторожными движениями ладоней управлять полетом. Это упражнение требовало известной сноровки, и поначалу дети беспорядочно кувыркались в воздухе, поскольку не приобрели еще необходимой плавности и взлетали слишком порывисто. Поэтому сначала они упражнялись в классной комнате, пока не научились уверенно парить под потолком, ни обо что не ударяясь и ни на что не натыкаясь. И лишь когда с этим заданием справились все, занятия переместились на улицу. Летать под открытым небом оказалось не в пример сложнее, поскольку, как уже говорилось, приближалась зима и погода стояла ненастная. Малейшего порыва ветра было достаточно, чтобы сбить ученика с курса и отнести бог знает куда, ведь ухватиться ему было не за что. Но детям, похоже, это как раз и нравилось больше всего. Они визжали от восторга, когда их начинало кружить вверх и вниз, точно на невидимых аттракционах. Господин Зильбер, естественно, летавший вместе со всеми, тщетно призывал учеников к спокойствию и порядку. И только когда несколько сорванцов что есть силы столкнулись лбами, а другие, зацепившись, повисли на верхушке дерева, все взяли себя в руки и впредь упражнялись серьезно.

Мое пребывание в Стране желаний мало-помалу приближалось к концу. Однажды вечером ко мне в гости пожаловал господин Зильбер, собственной персоной. Такого прежде не случалось, и я предположил, что у него возникли веские основания для визита. По его просьбе мы прошли в мою комнату, чтобы переговорить с глазу на глаз.

— Скоро вы возвращаетесь в Повседневный мир, — начал он, — и я полагаю, сделаете там сообщение о нашей школе…

— Разумеется, — ответил я. — Кое-какие заметки я уже набросал.

— Ну да, конечно, — кивнул господин Зильбер, — ведь именно с этой целью вы и приехали в Страну желаний. И пока вы здесь, мы будем рады видеть вас у себя, мой друг. Однако мне хотелось бы попросить вас об одном одолжении.

— В чем оно заключается? — полюбопытствовал я.

— Посещая нашу школу, вы можете описывать все, что ученики постигают, однако избегайте, пожалуйста, любого намека на то, как они это делают.

— И почему же, позвольте? — удивился я. — Ведь именно это моих читателей наверняка и заинтересует.

— Видите ли, почтеннейший, — задумчиво произнес господин Зильбер, — никогда нельзя знать наперед, в чьи руки попадут ваши заметки. Дело в том, что я всегда лично присутствую на занятиях и внимательно слежу за тем, чтобы с детьми ненароком не случилось какого-нибудь несчастья. Но не исключено, что среди ваших читателей окажутся безответственные, легкомысленные или, если угодно, слабохарактерные люди, которые не устоят перед искушением самостоятельно исполнить тот или иной трюк. А это чревато самыми печальными последствиями — как для самих смельчаков, так и для окружающих.

Я не удержался от улыбки:

— Можете не волноваться, уважаемый маэстро, у нас, в Повседневном мире, ваше волшебство не имеет никакой силы. Более того, львиная доля моих читателей просто не поверит тому, что я здесь увидел.

— И все же, — продолжал настаивать господин Зильбер, — вы не можете отвечать за всех. Поэтому я и прошу вас выполнить мою маленькую просьбу.

— Ну, если это вас успокоит… — ответил я нерешительно.

— Итак, вы даете мне слово? — переспросил он.

— Хорошо, я обещаю.

Взятое на себя обязательство нужно выполнять, даже если я считаю, что господин Зильбер напрасно беспокоится. Что ж, отныне я буду рассказывать только о том, что изучали дети, но уже ни слова не скажу, как они это делали.

Следующей, пятой, ступенью было умение превращаться в невидимку. В таком состоянии человек мог незаметно ходить повсюду, перемещаться в пространстве и даже летать. Более того, можно было проникать за закрытые двери и проходить сквозь толстые каменные стены, словно те сотканы из тумана. Когда Муг и Мали наконец овладели этим искусством, они рассказали мне, что у состояния невидимости есть и свои минусы. Например, окружающий мир выглядит так, будто ты смотришь на него сквозь дождевую завесу. Так что, скажем, письмо или книгу почитать уже не удастся — для этого придется вновь стать видимым. К тому же это состояние вызывало довольно неприятные ощущения во всем теле. А в довершение всего, оно было связано с серьезной опасностью: если ты, находясь внутри толстой стены или скалы, вдруг случайно делался видимым, то навсегда застревал там.

Слава богу, ни с кем из детей ничего подобного не случилось — об этом позаботился господин Зильбер. Так что обещание, взятое, с меня учителем, не было исключительно его прихотью.

И хотя я по-прежнему был уверен в том, что все эти вещи у нас, в Повседневном мире, невозможны, мороз пробегал у меня по коже от одной только мысли, что дело могло принять дурной оборот. Полностью же я уверился в разумности требований господина Зильбера в последнюю неделю своего пребывания в Стране желаний, когда произошел случай, поставивший под угрозу перевод Муга и Мали в следующий класс. Но лучше рассказать обо всем по порядку.

Шестая и седьмая темы плавно перетекали одна в другую, хотя по сложности они сильно отличались. В обоих случаях речь шла о создании, точнее говоря, о воплощении: в шестой лекции — предметов, а в седьмой, и последней в этом учебном году, — живых существ. Правда-правда, в Стране желаний ребятишки уже в начальной школе учатся придумывать то, чего никогда и нигде прежде не существовало.

В Повседневном мире дети рисуют карандашами и красками, лепят из глины и пластилина, а Муг и Мали учились силой желания вызывать к жизни образы, которые рождала их фантазия. Как и раньше, нужно было очень точно представлять себе каждую, даже самую маленькую, деталь, словно предмет стоял у тебя перед глазами. Только на сей раз все создавалось с нуля, без всякого образца.

Большинство детей далеко не сразу справились с этим упражнением — час или два уходили только на то, чтобы сосредоточиться и уплотнить до зримости простейшие образы. Поначалу выдуманным предметам чего-то не хватало: кукле — руки или ноги, курительной трубке — чубука, велосипеду — колес… Однако за несколько дней Мали так наловчилась, что буквально за четверть часа создала большой бокал, до краев наполненный вкуснейшим малиновым соком. После этого дела пошли намного быстрее. Через неделю Мугу удалось выколдовать настоящий паровоз — всего за одиннадцать минут! Паровоз въехал в класс, непрерывно гудя, выпуская пар и обволакивая все и вся дымом, так что ребятишки раскашлялись и чуть не задохнулись, пока мальчик пытался «обратить вспять» свое творение. Если не считать этого недоразумения, было истинным наслаждением наблюдать за фантазиями детей: тут были часы с музыкой и люстры, коньки и изразцовые печи, рыцарские доспехи и подзорные трубы, ковбойские шляпы и петарды для фейерверков — словом, все, что душе угодно, и еще бог знает что!