Филип Пулман - Часовой механизм, или Всё заведено

Это был человек, который…

И ни слова больше. История на этом обрывалась.

«Именно в этот момент он и вошёл!» — вспомнила Гретель. Но тут она увидела ещё несколько слов, нацарапанных в самом низу страницы, и, нагнувшись поближе к бумаге, смогла их разобрать.

Это невозможно! Как я смогу написать окончание этой истории? Придётся сделать это, когда приду в таверну, и надеюсь, что у меня получится хорошо. Если я доведу историю до счастливого конца, дьявол может завладеть моей душой!

Глаза Гретель расширились, от страха она прикусила губу. Люди не должны говорить таких вещей!

— Что ж, — решила она, — Фриц эту историю начал, и я заставлю его закончить её. Ты сиди здесь и грейся, принц Флориан, если это действительно ты, а я пойду и заставлю Фрица действовать. Он единственный, кто может всё исправить.

Она накинула пальто и направилась к дому, где поселился Фриц-сочинитель.

Тем временем Карл подготавливал место в механизме больших башенных часов, предназначенное для его творения. Лихорадочно возбуждённый, он торопливо спустился по лестнице с башни, пересёк площадь и вошёл в таверну. Старая кошка Путци всё ещё сидела снаружи на подоконнике, вылизывая лапы, прочищая ими уши, и всё при этом примечала. На улице стоял холод, и кошка раздумывала, не пойти ли поспать у тёплой печки.

Но Карл её не заметил. Не кошки занимали его мысли. Он потихоньку притворил за собой дверь и замер от испуга — холстина валялась на полу, а сэр Айронсоул с воздетым мечом стоял в другом конце комнаты.

Сердце Карла пропустило один удар. Может, кто-то вошёл в таверну и потревожил маленького рыцаря? Не увидев поблизости никого с перерезанным горлом, Карл задумался, почему фигура передвинулась. Он огляделся по сторонам и увидел маленького принца, который сидел в кресле и учтиво смотрел на вошедшего. Тысяча страхов рябью пробежала по коже Карла.

Он открыл было рот, чтобы заговорить, как вдруг понял, что ребёнок неживой. Просто ещё одна заводная фигура, такая же, как сэр Айронсоул! И намного более тонко сделанная, если присмотреться. Карл подошёл ближе и наклонился к принцу. Волосы из тончайшей золотой проволоки, отлив на серебряных щеках, словно на крыле бабочки, глаза — ярко-голубые драгоценные камни, смотревшие на него как живые!

Только доктор Кальмениус мог создать подобное чудо. Он, должно быть, принёс его для Карла. Что может делать эта фигура?

Карл поднял руку принца с колен. Выдав маленький проблеск энергии, принц Флориан пожал Карлу руку и пропел несколько нот. У Карла волосы встали дыбом, и в голову ему пришла идея. Почему бы не установить в башенных часах эту фигуру вместо сэра Айронсоула? Она тщательнее отделана, к тому же милый маленький мальчик, который поёт приятный мотивчик, станет куда популярнее среди народа, чем рыцарь без лица, не умеющий ничего, кроме как угрожать зрителям мечом.

И тогда он сможет оставить сэра Айронсоула себе.

А потом… О, каким галопом понеслись его мысли! Он сможет путешествовать по миру. Станет знаменитым, будет показывать рыцаря и устраивать представления.

У Карла голова пошла кругом при мысли о том, как можно использовать металлического рыцаря. С сэром Айронсоулом он сможет красть золото. Ему, ученику часовщика, будут принадлежать несметные сокровища, если у него окажется тайный сообщник, который готов хладнокровно убить любого и который никогда не подведёт! Всё, что требуется от него самого, — так это вынудить жертву произнести слово «дьявол» и оставить сэра Айронсоула выполнять свою задачу. Он, Карл, в это время может преспокойно играть где-нибудь поблизости в карты с дюжиной свидетелей или даже находиться в церкви в окружении верующих. И никто ни о чём не догадается!

Он так разволновался, что перестал понимать, что хорошо, а что плохо. Церковь, его мать и отец, брат и сестра, герр Рингельманн, добрые намерения — всё было вытеснено из его сердца во тьму, а перед мысленным взором маячили только богатство и власть, которыми он завладеет, если воспользуется способностями сэра Айронсоула.

И, боясь передумать, Карл побыстрее набросил на рыцаря холстину, схватил под мышку застывшую фигуру принца Флориана и бросился к часовой башне.

В это время Гретель пробиралась сквозь метель к дому, где снимал комнату Фриц. Ещё с другого конца улицы она рассмотрела, что в доме все окна тёмные, кроме одного, на чердаке, где Фриц частенько работал по ночам. Ей пришлось долго стучать, прежде чем хозяйка дома, ворча, отперла ей дверь.

— Кто там? Чего тебе нужно среди ночи? Ах, это ты, дитя! Что привело тебя сюда?

— Мне нужно поговорить с герром Фрицем! Это очень важно!

Нахмурив брови, старуха посторонилась и проворчала:

— Да, слышала я про заварушку в таверне. Сочинять такие опасные истории! Пугать людей! Буду рада, если он уедет. По правде сказать, я сама хотела с ним поговорить. Ступай, дитя, на самый верх. Нет, эта свеча у меня последняя, она нужна мне самой. У тебя молодые, вострые глазки, ты и так дорогу найдёшь.

Гретель поднялась на четыре лестничных марша, один темнее и уже другого, и наконец оказалась у крохотной каморки, из-под двери которой выбивалась полоска света. Она постучала, и нервный голос ответил:

— Кто там? Чего надо?

— Это Гретель, герр Фриц. Из таверны! Мне нужно с вами поговорить!

— Входи, если ты одна…

Гретель отворила дверь и при свете закопчённой лампы увидела Фрица, который пачку за пачкой засовывал бумаги в кожаный саквояж, и без того распухший от одежды и книг. На столе стояла бутылка сливовицы. Фриц давно к ней прикладывался, что было видно по его лицу: глаза лихорадочно горят, щёки пылают, волосы растрёпаны.

— Что такое? — спросил он. — Чего тебе нужно?

— История, что ты рассказывал сегодня… — начала было Гретель, но молодой человек не дал ей закончить фразу, закрыл руками уши и неистово затряс головой:

— Не говори мне о ней! Лучше бы я никогда её не начинал! Лучше бы я вообще никогда в жизни ничего не сочинял!

— Но ты должен меня выслушать! — настаивала Гретель. — Может случиться что-то ужасное, и я не знаю, что именно, потому что ты не дописал свой рассказ!

— Откуда ты знаешь, что не дописал?

Девочка протянула Фрицу найденный листок бумаги. Он застонал и спрятал лицо в ладонях.

— Стонами делу не поможешь, — продолжала Гретель. — Ты должен закончить свою историю правильно. Что случится дальше?

— Я не знаю! — вскричал он. — Первую часть я увидел во сне. Она была такая необычная и ужасная, что я не смог удержаться и записал её, а потом выдал за свою… Но я даже подумать не могу о продолжении!

— Как же ты хотел поступить, дойдя до этого места?

— Придумать конец, разумеется! — ответил Фриц. — Я и прежде так поступал. Я часто так делаю. Люблю рисковать, понимаешь? Начинаю рассказывать историю, не имея понятия, что случится в конце, и, добравшись до него, на ходу выдумываю финал. Иногда получается даже лучше, чем когда история написана от начала до конца. Я был уверен, что и с этой справлюсь. Но когда дверь открылась и вошёл старик, меня охватила паника… О, лучше бы я её не начинал! Никогда больше не стану сочинять истории!