Отфрид Пройслер - Гном Хёрбе и леший

Ему приснилась огромная, с арбуз, ежевичина. Он хотел ее сорвать, полез в самые колючки, но ежевичина вдруг превратилась в малинину. Но стоило до нее дотронуться, как ежевичина-малинина превратилась в горячее малиновое солнце. А уж до солнца не так просто дотянуться. Цвоттель подпрыгнул, но достать до высокого неба не смог. Он прыгал и прыгал. Все выше и выше. Вот уж почти дотянулся до малинового солнышка. Внезапно солнце закрыла громадная тень, и кто-то громко позвал его:

— Эй, Цвоттель! Соня ты, соня! Обед проспишь! Цвоттель мгновенно проснулся и, протирая глаза, уставился на склонившегося над ним дорожника Длинного Гинцеля.

— А, это ты! — сонно пробормотал леший.

— Я за тобой пришел, — сказал Длинный Гинцель. — Мы с Мёллером Печником приглашаем сегодня тебя к нам на обед.

— Меня? Одного? А как же Хёрбе?

— Не волнуйся, леший, — успокоил его Длинный Гинцель. — Хёрбе тоже приглашен, но у него дела…

— Ну, если так, то я согласен, — важно сказал Цвоттель, у которого в животе снова появилось немного места. Наверное, оттого, что он во сне слишком много прыгал. — А можно узнать, что у вас сегодня на обед? — осторожно спросил он, проворно вскакивая.

— Наша с Мёллером любимая еда — мясные фрикадельки в овощах, политые коричневым соусом, — улыбнулся Длинный Гинцель.

— Подходит! — согласился Цвоттель.

С этого дня леший Цвоттель стал ходить в гости в каждый гномий дом по очереди. Это все придумал Старина Цимприх. Всю неделю, кроме воскресенья, гномы подкармливали ненасытного лешего. А в воскресенье они обедали вместе с Хёрбе дома.

Кончился октябрь. Следом, как обычно, наступил ноябрь. Буки, березы, клены и орешник сбросили последние листочки. И стояли под ветром совсем голые. Как-то, когда Цвоттель обедал у Шерстяного Пича и Пестрого Хоффмана, к Хёрбе заглянул Старина Цимприх.

— Ты не очень занят? — спросил он. — Мы хотим тебе кое-что показать.

Хёрбе только что пришил к зимнему пальто две пуговицы. Он отложил иголку и нитки и отправился следом за Стариной Цимприхом в глубь голого осеннего леса.

— Куда мы идем? — недоумевал он.

— Сейчас увидишь, — таинственно ухмыльнулся Старине Цимприх.

Они прошли сквозь увядшие коричневые заросли папоротника, продрались сквозь пожухлые стебли хвоща. И неожиданно услышали скрипучий кашель:

— Кхе-кхе-кхе, наконец-то! Я уж думал, что врасту в землю и пущу здесь корни.

Плишке, а это был, конечно, он, просунул голову между корнями дерева и загадочно улыбнулся:

— Кхе-кхе-кхе, спорим, дружище, что сейчас ты обомлеешь!

Среди корней притаилась крохотная хижина. Хёрбе раньше ее здесь не видел.

— Это всего-навсего землянка, — сказал Старина Цимприх. — Подвальчик, погреб, можно сказать.

— Кхе-кхе, — прокашлялся Плишке, — за такой короткий срок большего не выстроишь.

Хёрбе удивленно разглядывал погребок.

— Неужто вдвоем осилили? — спросил он.

— Нет, — ответил Старина Цимприх, — все двенадцать гномов старались.

— И зачем он это вам? — недоумевал Хёрбе.

— А ты загляни внутрь, — предложил Плишке.

Хёрбе приоткрыл дверцу и почувствовал приятный аромат. Пахло едой, как в кладовке. И верно! Погребок доверху был набит съестными припасами. Чего тут только не было! Мешки с мукой, корзинки с орехами и сушеными семенами. Отдельно стояли бутылки с кленовым сиропом и малиновым соком, горшки с медом и брусничным вареньем.

— Кхе-кхе, ну? — нетерпеливо теребил его Плишке. — Ну, здорово удивился?

— Это все твое, — широко развел руками Старина Цимприх. — Соседи позаботились, чтобы у тебя было кое-что на черный день. Нам это пустяки, а тебе зимой — подспорье.

— Кхе-кхе, только не говори ничего Цвоттелю, — предупредил Плишке. — Не то он до зимы все слопает.

От волнения Хёрбе вытащил большой носовой платок и громко высморкался.

— Клянусь моей большой шляпой, — промолвил он, — я не заслужил такого подарка. Спасибо вам, дорогие соседи. Кай же мне вас отблагодарить?

— Отблагодарить? — переспросил Старина Цимприх. — Нет ничего проще. Помоги нам, если, конечно, у тебя есть время.

— Я готов. Только чем я могу помочь? — обрадовался Хёрбе.

— Он еще спрашивает! — воскликнул Плишке. — Не можем же мы, кхе-кхе, оставить твою кладовку на виду. Ее же за версту видно.

Они натаскали хворосту и сухих веток, набросали их сверх так, что хижина скрылась под ними целиком.

— Кхе-кхе-кхе, не забудь, — напомнил ему на прощанье Плишке, — Цвоттелю ни слова!

И он погрозил Хёрбе пальцем.

Есть ли большее счастье, чем иметь преданных и надежных друзей? Есть ли большая радость, чем знать, что тебя никогда не оставят в беде?

Пусть приходит зима! Пусть нагрянет! Пускай длится и злится, сколько хочет! Теперь она не страшна!

Сегодня у Хёрбе и Цвоттеля на ужин тушеные в зеленом соусе лисички с лапшой. Вообще-то, гном собирался приберечь грибы к Новому году, но сегодняшнее событие следовало отпраздновать.

— Я и не догадывался, что лисички такие потрясающе вкусные, если их потушить! — рассуждал Цвоттель, зажмуривая глаза и причмокивая. — По правде говоря, я их всегда ел сырыми… Ой, что-то нос у меня чешется. Боюсь, это к перемене погоды.

Леший уже привык к вкусной и обильной еде. Он наелся до отвала и почти тут же заснул. Ночью он так жутко храпел, что Хёрбе пришлось поглубже натянуть свою шляпу.

Когда Хёрбе утром проснулся и сдвинул на затылок шляпу, он сквозь храп лешего услышал шум дождя. Капли беспрерывно барабанили по крыше. Шел нудный осенний дождь. За окном лились нескончаемые потоки воды. Струи дождя стекали с веток деревьев, заливали дорожки.

— Ничего, — бодро сказал Хёрбе. — Жизнь прекрасна всегда. Даже в самые дождливые дни.

Но Цвоттель был другого мнения.

— Лешие не любят дожди, — ворчал он. — Лешим холодно и мокро. Лешие в такие дни любят сидеть дома. Если, конечно, он у них есть.

— Что и говорить, — согласился Хёрбе. — Дождь не самое приятное из того, что бывает на свете. Но когда в доме горячая печка, а на ногах теплые шерстяные носки, то несколько дней можно и потерпеть.

— Тебе хорошо рассуждать, — ворчал Цвоттель. — А каково мне топать по лесу под дождем?

— Но зачем тебе выходить из дому? Никто тебя не гонит, — удивился Хёрбе.

— Лешие крепко держат свое слово, — ответил Цвоттель. — Я должен сегодня пойти на обед к Сеффу Ворчуну и к трусишке Лойбнеру.

— Ничего ты не должен. Оставайся дома, — решительно запротестовал Хёрбе, — еда у нас есть.

— Нет, — покачал головой Цвоттель. — Они ждут меня.