Эдит Несбит - Заколдованный замок

— Мой мальчик! Вы с фонарем пойдете вперед, — весело потребовал деревенского вида Головастик.

— Я… Я должен остаться здесь и закрыть за вами дверь, — возразил Джеральд.

— Это сделает Принцесса. Мы поможем ей, — подхватила дама в цветочной шляпе (Черт бы побрал ее любезность!).

Джеральд продолжал хладнокровно настаивать, чтобы именно ему доверили затворить дверь.

— Вы же не хотите подвести меня, верно? — мягко убеждал он, и Головастики (в последний раз проявившие разум и снисходительность) согласились наконец с его просьбой.

— Возьмите фонарь! — Джеральд протянул свой светильник старшему из Головастиков. — Вы поведете всех, сэр. Идите прямо вперед.

— Там есть ступеньки, — шепотом обратился он к Мейбл.

— Нет, нет — их долго не будет. Сперва будет длинный коридор, а потом надо завернуть за угол.

— Шептаться невежливо! — протрубил приземистый Головастик.

— Сам вы невежливый! — успокаивающе прошептала дама. — Нечего обращать на него внимание — он просто выскочка, — И она с жутковатой игривостью сжала руку Мейбл.

Достопочтенный головастик с фонарем в руке возглавил процессию, остальные доверчиво последовали за ним и наконец последнее чудовище скрылось в проходе, а Мейбл и Джеральд остались у самого входа, едва осмеливаясь дышать, словно одного вздоха могло оказаться достаточно, чтобы вернуть или задержать эту страшную процессию. Оба они готовы были разрыдаться от облегчения, но радость их, как тут же выяснилось, была преждевременной. Внезапно в проходе загремели быстрые, раздраженные шаги, и едва они успели захлопнуть дверь, как Головастики наперли на нее с другой стороны. То ли они увидели в темном коридоре что-то с их точки зрения опасное, то ли в их пустые головы забрела наконец мысль о том, что этот длинный темный коридор не мог быть входом — даже боковым — в сколько-нибудь приличную гостиницу, то ли внезапно пробудившийся инстинкт самосохранения предупредил их о том, что с ними хотят сыграть недобрую шутку — но, как бы то ни было, Головастики, утратив все свое дружелюбие и безобидность, впали в свирепое исступление. Вопли: «Нет!», «Мы не пойдем!» и «Пусть он идет первым!» разорвали дремотную тишину лунной ночи. Пронзительно визжали дамы, хрипло и решительно басили Головастики покрепче, но, что хуже всего, все семеро дружно навалились на узкую каменную дверь, которую ребята хотели было, да не совсем успели затворить за всей этой жутковатой компанией. Сквозь узкую каменную щель они различали при свете фонаря взвихрившуюся черную толпу, руку в перчатке, пытающуюся ухватиться за дверь, костлявые зонтики, рвавшиеся вперед в попытке удержаться в том мире, из которого они навеки будут изгнаны, если эта дверь захлопнется. Ничего нормального, ничего человеческого не осталось в их лишенной согласных речи — только злоба, только угроза, только невыносимый страх.

Набитая носовыми платками перчатка опустилось на плечо Джеральда; ужас, который он до сих пор лишь воображал себе, теперь проник за магический круг кольца. В одно мгновение (в такое мгновение перед утопающим проходят картины всей его жизни) он увидел, о чем он посмел просить Мейбл — и чем, в свою очередь, пожертвовала она.

— Толкай, толкай изо всех сил! — вскричал он, уткнувшись в пьедестал Флоры и пытаясь сдвинуть его с места.

— Я не могу — не могу больше! — стонала Мейбл, тоже пытаясь упереться пятками в пьедестал, для чего ее ножки оказались слишком коротки.

— Мы не можем их выпустить — просто не можем! — задыхался Джеральд.

— Попробуйте только не выпустить! — раздалось из-за каменной двери. Ярость и отсутствие неба делали эти звуки нечленораздельными, но страх обострил слух Джеральда, и он различал каждое слово.

— Это еще что такое? — прогремел у них за спиной новый голос, произносивший, слава Богу, согласные полновесно и четко. Еще одна тень упала на мраморный пол Храма Флоры.

— Идите сюда! Помогите удержать дверь! — окликнул незнакомца Джеральд. — Если они выберутся, то всех нас убьют.

Сильное плечо, обтянутое вельветовой курткой, протиснулось между Джеральдом и Мейбл, крепкая мужская пятка уперлась в пьедестал Флоры рядом с пяткой Джеральда — и узкая, тяжелая каменная дверь постепенно начала подаваться. Вот она наконец захлопнулась, пружина замка щелкнула, и распаленная, бурлящая, яростная толпа чудищ осталась внутри, а Джеральд и Мейбл — наконец-то! — остались снаружи, в безопасности. Мейбл бросилась на пол, рыдая от усталости и облегчения. Даже если бы я оказалась в тот миг в Храме Флоры, я бы постаралась отвернуться. А потому я так и не знаю, позволил ли себе Джеральд подобную разрядку.

Незнакомец, что с виду был похож на лесника, посмотрел на пол (конечно же, только на Мейбл) и тихо сказал:

— Ладно, ладно, не будь дурочкой! Кто вы такие и что здесь, в конце концов, происходит?

— Я не могу вам это рассказать! — вздохнул Джеральд.

— Так или иначе, но мы должны в этом разобраться, верно? — дружески продолжал незнакомец. — Давайте выйдем на свет и обсудим сложившуюся ситуацию.

Несмотря на то, что душа Джеральда по-прежнему висела вверх тормашками, он сразу же понял, что человек, употребляющий такие выражения, должен был иметь неодолимую склонность к романтике. В то же время он вполне отчетливо понимал, что подобного человека не «заткнешь» какой-нибудь выдумкой, как ему это до сих пор удавалось в отношении Лиз, Джонсона и даже мадемуазель. Если же попытаться рассказать ему правду, то это уж точно не «заткнет».

Джеральд поднялся на ноги (если, конечно, он до сих пор почему-либо не стоял) и схватил влажную и горячую ладошку все еще всхлипывавшей Мейбл. В ту же минуту незнакомец ухватил его за другую руку и вывел обоих детей из тени Храма Флоры в полосу нестерпимо белого лунного света, заливавшего мраморные ступени. Там он уселся, пристроив обоих детей по бокам, зажал их ручонки локтями, обтянутыми вельветом, как если бы хотел их обогреть, и потребовал: «Ну, валяйте!»

Мейбл только всхлипнула в ответ. Простим ей это — даже Жанна д'Арк и прочие великие героини имеют право разок в месяц хорошенько выплакаться.

Джеральд колебался.

— Ничего не выйдет. Я мог бы сочинить историю, но с вами это не пройдет.

— Я готов воспринять это как комплимент моей проницательности, — заметил незнакомец. — А почему бы тебе не рассказать правду?

— А правде вы не поверите, — безнадежно вздохнул Джеральд.

— А ты все же попробуй! — предложил «лесник». Он был чисто выбрит, и его большие глаза так и сияли при свете луны.

— Не могу, — повторил Джеральд, и это была чистая правда. — Или вы примете нас за сумасшедших и отправите в лечебницу, или же… Нет, ничего хорошего из этого не выйдет. Спасибо, что помогли нам, а теперь нам хотелось бы пойти домой.