Я. Гримм - Собрание сочинений (200 сказок. 1895 г.)

Мельник сказал ему, что днем он может молоть, а ночью мельница заколдована, и всех, кто туда входил, утром находили мертвыми. Молодец отвечал ему: «Ну, уж я какнибудь улажусь; ступайте отсюда да ложитесь спать». Затем он пошел на мельницу, засыпал зерно и стал его молоть. Часов около одиннадцати вечера он вошел в комнату мельника.

Вдруг открылись двери настежь, и в комнату вкатился большущий стол, а на том столе сами собою поставились вина и всякие вкусные блюда, и никого кругом не было видно, кто бы те блюда на стол подавал. А потом и стулья сами собою придвинулись к столу, хотя людей и не было, и только уже после разглядел он там чьи-то руки, которые распоряжались ножами и вилками и раскладывали кушанье.

Молодец был голоден, увидел кушанья, тоже уселся за стол, принялся за еду и наелся всласть. Когда он насытился, да и другие тоже очистили блюда свои, он явственно услышал, как кто-то задул все свечи; в комнате стало темно, и вдруг он ощутил на щеке своей нечто вроде оплеухи. «Ну, если еще что-нибудь подобное повторится, – крикнул он, – тогда ведь и я в долгу не останусь!» Получив вторую оплеуху, он и сам стал раздавать их направо и налево. И так продолжалось всю ночь; он ничего не спускал своим невидимым противникам и щедро воздавал им за то, что от них получал. На рассвете все прекратилось разом.

Когда мельник поднялся с постели, то пошел взглянуть на молодца и очень удивился тому, что молодец еще жив. А тот и говорит: «Я досыта наелся, много оплеух получил, да немало и сам их роздал». Мельник был очень обрадован этим, сказал, что теперь, верно, мельница от всякого колдовства освободится, и охотно предлагал ему большую денежную награду. Но тот отвечал: «Денег мне не надо, у меня всего вдоволь». Потом взвалил муку на спину, отправился домой и сказал управляющему, что вот он все исполнил по его приказу, а теперь желал бы получить условленную плату. Когда управляющий это услышал, тогда-то его настоящий страх обуял: он не мог успокоиться, стал ходить взад и вперед по комнате, и пот крупными каплями катился у него со лба. Чтобы немножко освежиться, он открыл окно, но прежде чем успел остеречься, наш молодец дал ему такого пинка, что он через окно вылетел на воздух, взвился вверх и из глаз совсем скрылся.

Тогда молодец обратился к жене управляющего и сказал: «Коли он не вернется, так следующий тумак тебе останется». Та воскликнула: «Нет, нет, я этого не выдержу!» – и тоже открыла было другое окно, потому что и у ней тоже холодный пот проступал от страха на лбу. Тогда он и ей дал пинка, и она тоже от того пинка через окошко вверх взлетела, и еще выше своего мужа, потому что была легче его.

Муж-то кричит ей на лету: «Спускайся ко мне», – а она ему: «Нет, ты поднимайся ко мне, я к тебе не могу спуститься». Так они и носились по воздуху, и ни один к другому приблизиться не мог, да, пожалуй, и теперь все еще носятся…

А наш молодец взял свою железную палицу и пошел себе домой.

Жил некогда на свете богатый-пребогатый король, и было у него три дочери, которые каждый день гуляли в саду королевского замка. И вот король, большой любитель всяких плодовых деревьев, сказал им: «Того, кто осмелится сорвать хоть одно яблочко с яблонь, я силою чар упрячу на сто сажен под землю».

Когда пришла осень, закраснелись на одном дереве яблоки, словно кровь.

Королевны ходили каждый день под то дерево и смотрели, не стряхнет ли ветром с него хоть яблочко, так как им отродясь не случалось ни одного яблочка скушать, а между тем на дереве яблок было такое множество, что оно ломилось под их тяжестью, и ветви его висели до самой земли.

Вот и захотелось младшей королевне отведать хоть одно яблочко, и она сказала своим сестрам: «Наш батюшка слишком нас любит, чтобы и над нами исполнить свое заклятие; я думаю, что обещанное им наказание может относиться только к чужим людям». И при этих словах сорвала большое яблоко, подбежала к сестрам и сказала: «Отведайте-ка, милые сестрички, я в жизнь свою еще не едала ничего вкуснее». Тогда и две другие сестрицы откусили от того же яблока по кусочку – и тотчас все три провалились под землю так глубоко, что и петушиного кукареканья не стало им слышно.

Когда наступило время обеда и король собирался сесть за стол, дочек его нигде нельзя было отыскать; сам он их искал и по замку, и по саду, однако же найти никак не мог. Он был так этим опечален, что велел объявить по всей стране: кто отыщет его дочек, тот бери себе любую из них в жены.

Вот и взялось за поиски множество молодых людей, тем более, что сестер все любили – они были и ласковы со всеми, и лицом очень красивы.

Среди прочих вышли на поиски и три охотника, и проездив дней восемь, приехали к большому замку; в том замке были красивые покои, и в одном из них был накрыт стол, а на нем поставлено много всяких блюд, которые были еще настолько горячи, что от них пар клубом валил, хотя во всем замке и не видно, и не слышно было ни души человеческой.

Вот прождали они полдня, не смея приняться за эти кушанья, а кушанья все не остывали – пар от них так и валил. Наконец голод взял свое: они сели за стол и поели, а потом порешили между собою, что останутся на житье в замке и по жребию один будет дома, а двое других – на поисках королевен. Бросили жребий, и выпало старшему оставаться дома…

На другой день двое младших братьев пошли на поиски, а старший остался дома.

В самый полдень пришел к нему маленький-премаленький человечек и попросил у него кусочек хлеба; старший взял хлеб, отрезал ему большой ломоть, и в то время, когда он подавал ломоть человечку, тот уронил его и просил юношу ему тот ломоть поднять. Юноша хотел ему оказать и эту услугу, но когда стал нагибаться, человечек вдруг схватил палку и осыпал его ударами.

На другой день остался дома второй брат, и с тем случилось то же самое.

Когда другие два брата вернулись вечером в замок, старший и спросил второго: «Ну, что? Как поживаешь?» – «Ох, хуже и быть нельзя», – ответил второй брат старшему.

Тут и стали они друг другу жаловаться на то, что с ними случилось; а младшему они о том ничего не сказали, потому что они его терпеть не могли и называли глупым Гансом.

На третий день остался дома младший, и к нему тоже пришел тот же маленький человечек и попросил у него кусок хлеба; младший ему подал, а тот уронил кусок и попросил поднять.

Тогда юноша сказал маленькому человечку: «Что-о? Ты не можешь сам поднять того куска? Если ты для своего насущного хлеба нагнуться не можешь, так тебя им и кормить не стоит».

Человечек озлился, услышав это, и настаивал, что юноша должен поднять ему кусок хлеба; а юноша схватил его за шиворот и порядком поколотил.

Тогда человечек стал кричать: «Не бей, не бей и отпусти меня, тогда я тебе открою, где находятся королевны».