Эдуард Лабулэ - Сказки

Сказано — сделано. С утра уже услышали в деревне жалобный крик весенней птицы: ку-ку, ку-ку.

Фермер, конечно, казался изумлённым.

— Ну, мой милый, — сказал он Коранде, — вот уже наступила новая пора года; ты слышишь, там на грушевом дереве поёт кукушка; пойдём, я расплачусь с тобою, и мы расстанемся друзьями.

— Кукушка, — сказал Коранда, — я ещё никогда не видел этой прекрасной птицы.

И он побежал к дереву и со всей силы начал его трясти. Раздался крик, и с дерева упала молодая девушка, благодаря Бога, отделавшаяся одним испугом.

— Злодей — закричал фермер.

Вы недовольны? — спросил Коранда.

— Несчастный! Ты чуть не убил мою дочь и ещё хочешь, чтобы я был доволен; я вне себя от гнева; убирайся скорое, если ты не хочешь погибнуть от моей руки.

— Я уйду, но не прежде, как отрезавши вам нос, — сказал Коранда. — Я сдержал своё слово, сдержите же вы своё.

— Гей! — сказал фермер, закрывая лицо руками, — согласен ли ты получить хороший выкуп за мой нос?

— Идёт, — отвечал Коранда.

— Хочешь, десять баранов?

— Нет.

— Два быка?

— Нет.

— Десять коров?

— Нет, уж я лучше отрежу вам нос. — И он стал точить на пороге свой нож.

— Батюшка, — сказала Елена, — ошибка сделана мною, мне же её следует и поправить. Коранда, согласны вы получить мою руку вместо носа моего отца?

— Согласен, — ответил Коранда.

— Я делаю при этом одно условие, — сказала девушка, — все последствия договора я беру на себя. Первому из нас, кто не будет доволен своим супружеством, отрежут нос.

— Хорошо, — сказал Коранда, — впрочем, я желал бы скорее, чтобы это был язык, но после носа мы дойдем и до этого.

Великолепнее их свадьбы до сих пор не видели в Девитце, и никогда ещё не было более счастливого супружества. Коранда и прекрасная Елена были примерными супругами. Никогда не было слышно, чтобы кто-нибудь из них жаловался; они любили друг друга, держа постоянно ухо востро и, благодаря своему остроумному договору, сохранили в течение своей жизни свою любовь и свои носы.

— Твоя история нечеловечна, мой сын, — сказала бабушка, — это рассказ студента, а не настоящая сказка. Нет, те сказки, которые я слышала, будучи ребёнком, были гораздо лучше, поэтичнее и истиннее.

— Так рассказывайте же, бабушка, а мы вас послушаем.

Бабушка остановила свою прялку, поставила прямо пряслицу и, подняв дрожащую руку, произнесла:

Некогда жила-была одна вдова, у которой была очень красивая дочь. Мать славилась своим скромным и тихим характером, тогда как дочь, Мариенка, была сама олицетворённая гордость. Отовсюду шлялись искатели её руки, но ни один не удостоился чести получить её, и чем более старались ей нравиться, тем более она становилась недоступнее. Однажды ночью бедная мать, не будучи в состоянии заснуть, сняла со стены свои чётки и начала молиться за спасение той, которая причиняла ей столько забот. Мариенка спала на той же самой кровати, и мать, молясь, в то же время любовалась красотою своего дитяти, как вдруг Мариенка начала во сне смеяться.

— Что хорошего видит она во сне, отчего она так смеётся? — сказала про себя мать.

Затем она окончила свою молитву, повесила снова на стену чётки и, положив свою голову возле головы своей дочери, заснула.

Поутру она спросила у Мариенки:

— Дорогое дитя, что хорошего ты видела сегодня ночью во сне, отчего ты так смеялась?

— Что я видела во сне, матушка? Видишь ли, мне приснилось, будто бы сюда приехал за мною какой-то господин в карете, сделанной из меди, и он надел мне на палец кольцо, камень которого блистал подобно звёздам. А когда я вошла в церковь, то народ только и смотрел, что на Божью матерь, да на меня.

— Моя дочь, моя дочь, какой горделивый сон! — заметила бедная мать, покачивая головой.

Но Мариенка, напевая, поспешила уйти.

В тот же самый день въехала на двор повозка, из которой вышел молодой фермер, приятной наружности и, по-видимому, весьма зажиточный, приехавший предложить Мариенке разделить с ним крестьянский хлеб. Жених понравился матери, но гордая Мариенка отказала ему, сказав при этом: Если бы ты приехал даже в медной карете и надел бы мне на палец кольцо, в котором камень блистал бы подобно звёздам, то и тогда я не согласилась бы быть твоей женою.

Фермер уехал, проклиная гордость Мариенки.

На следующую ноль мать опять проснулась, сняла с гвоздя свои чётки и ещё принялась молиться о счастье своей дочери. И вот она снова видит, что Мариенка громко смеется во сне.

— Какой сон видит она? — спрашивает мать, продолжая молиться и будучи не в состоянии заснуть.

Поутру она опять обратилась к Мариенке с вопросом.

— Дорогое дитя, — сказала она, — какой же сон видела ты сегодня ночью? Ты во сне очень громко смеялась.

— Ах, что я видела во сне, матушка! Я видела, что за мною приехал сюда в серебряной карете какой-то господин и предложил мне золотую диадему. И когда я вошла в церковь, то народ более обращал внимание на меня, чем на Божью матерь.

— Молчи, моё дитя. Ты богохульствуешь! Молись, моя дочь, молись, чтобы не войти искушение.

Но Мариенка, не желая слушать начатую матерью проповедь, уже успела убежать в другую комнату.

В тот же день въехала на двор карета. Какой-то молодой господин приехал просить Мариенку разделить с ним дворянский хлеб. Это была великая честь, говорила мать, но тщеславие слепо.

— Если бы вы даже приехали в серебряной карете, — сказала Мариенка новому жениху, — и если бы вы предложили мне золотую диадему, то и тогда я не согласилась бы быть вашей женою.

— Берегись, моя дочь, — сказала бедная мать, — чтобы твоя гордость не довела бы тебя до преисподней.

«Матери сами не знают, что они говорят», — подумала про себя Мариенка и, пожимая плечами, ушла из комнаты.

На третью ночь мать опять не могла спать — в таком она была беспокойстве; она снова принялась перебирать пальцами чётки и молиться о спасении своей дочери. Вдруг спящая Мариенка разразилась громким хохотом.

— Милостивый Боже! — сказала мать, — что ещё видит во сне моё несчастное дитя?