Кэтрин Патерсон - Каменное сердце

Они испытали смолу, клейкий пластырь, гербовую бумагу, клей и даже сургуч, причинивший грелке ужасную боль, которую она, однако, стойко перенесла, не пролив ни слезинки. Но ничего не вышло: дыра в боку грелки только увеличилась, и наконец она попросила детей не совершать над ней дальнейших экспериментов.

— Я больше не могу, — сказала она. — Позвольте мне мирно висеть на моем гвоздике. Идите своим путем и забудьте про меня.

Чарльз с Юнити повесили ее на гвоздик, но забыть про нее не смогли. И правильно сделали, потому что если вы думаете, что порванная грелка уже не может никому пригодиться, вы сильно ошибаетесь. Если честно, мы бы никогда не пригласили ее в нашу историю, если бы собирались навсегда оставить ее висеть на гвоздике в углу темной конюшни.

Однако она должна провисеть там еще некоторое время, точно так же, как еще какое-то время Каменное сердце должно пролежать в пойме реки. Но одно я вам могу пообещать: грелка и Каменное сердце встретятся раньше, чем вы повзрослеете хотя бы на год.

Примерно через шесть недель после выздоровления Билли Яго Чарльз решил снова сходить в Рощу пикси. Он не надеялся никого увидеть, но хотел поблагодарить Де Квинси и сообщить ему, как замечательно сработал совет Ягабога. Поэтому он написал очень любезное письмо, адресованное мистеру Де Квинси, рыцарю и поэту, и собрался уже забросить его в щель между камнями. Он надеялся, что кто-нибудь найдет его и передаст Де Квинси.

Был август, все колокольчики отцвели, и их место заняла наперстянка. Когда Чарльз пришел, первый, кого он увидел, был Де Квинси собственной персоной, примерявший шляпу из наперстянки.

— Я принес вам письмо, — сказал Чарльз, поздоровавшись.

— Тебе стоило бы принести его раньше, — ответил Де Квинси. — Однако лучше поздно, чем никогда. Полагаю, я последний, кто должен ожидать от тебя благодарности. Как бы то ни было, если тебя когда-нибудь еще пригласят на обед, не забудь отблагодарить за него в течение недели.

— Я не забуду, и простите меня, — смиренно сказал Чарльз. — Я не знал.

— К этому ничего не добавишь, и удивительно слышать то, что ты сказал. Многие злятся, совершив ошибку, и мало у кого хватает ума просить прощения.

— Надеюсь, дела с музыкой английской прозы обстоят хорошо, — вежливо сказал Чарльз.

— Не говори об этом, — сказал пикси. — Древние костры все еще горят, но свежих дров не хватает, если ты понимаешь, о чем я.

Чарльз не понимал и поэтому сменил тему:

— Мой папа полностью пришел в себя. Я уверен, что вы будете рады это услышать.

— Тебя хочет видеть Король, — сказал Де Квинси, не выказывая никакого интереса к самочувствию Билли Яго.

— Король?

— Да, — ответил Де Квинси. — Это длинная история, но совершенство, с которым я владею языком, позволяет мне приступить к рассказу. Следи за гармонией моей речи, за ее плавными переходами и изящными оборотами.

— Хорошо, я постараюсь, — ответил Чарльз.

— В двух словах, когда ты выкинул Каменное сердце, оно в конце концов упокоилось на берегу реки, поросшем дикой асфоделией. Следуя той дорогой под покровом ночи, Джеки-Жаб, известный как Болотный Скакун, наткнулся на амулет и с низким коварством, которого не лишены все представители его биологического вида, завладел Каменным сердцем, воспринял его страшные дары и с его помощью поднялся до положения несравненной высоты. Он повел все легионы Джеки-Жаб на восстание против Волшебной Страны; он открыто бросил вызов и насмехался над Королевским домом; его трубы призывают к революции, а его знамена несут следующие позорные слова: «Долой право вето». Даже Королевская охрана Джеки-Жаб близка к восстанию.

— Мне очень жаль, — сказал Чарльз.

— На счету у нас уже три решительные битвы, и было бы напрасно утверждать, что в них силы были на нашей стороне, — продолжал Де Квинси. — Еще месяц назад Болотный Скакун был никому неизвестен, но теперь, с помощью своего друга Огненного Селезня и Каменного сердца, этот гнусный болотный дух стал воистину опасным типом. Необходимо что-то делать. Так что Король хочет тебя увидеть. Его слова были таковы: «Пошлите за Чарльзом».

— Боюсь, что от меня толку не будет, — сказал Чарльз.

— Возможно, и нет, — сказал Де Квинси, — но как всегда говорит Ягабог: «Однажды в сто лет любая вещь приходится кстати», и это может оказаться твоим шансом. Сейчас он в одном из своих грандиозных путешествий — я имею в виду великого Ягабога, — но после третьей битвы, когда почти шесть наших выдающихся генералов были с позором отозваны с поля битвы, Король отправил Ягабогу, который в настоящее время находится в Тимбукту, сообщение по беспроводному телеграфу, и Ягабог прислал ответ. Король желает, чтобы ты ознакомился с ним.

— Мне будет очень интересно.

— Тогда пойдем, — сказал Де Квинси и в мгновение ока уменьшил Чарльза до размера пикси, после чего Чарльз заметил, что все цветы на лужайке выстроены рядами и танцуют на нитях паутины. Человек обычного размера не смог бы это увидеть.

— Боже мой! — воскликнул он. — У вас здесь танец цветов.

— Вовсе нет, — нетерпеливо возразил Де Квинси. — Это день стирки.

У входа в холл Чарльз снова остановился, завороженный прекрасной музыкой. Он никогда раньше не слышал ничего подобного. На этот раз, когда он спросил, что это может значить, Де Квинси с удовольствием ответил.

— Это репетиция личного королевского оркестра, — объяснил он. — С минуты на минуту они будут играть одно мое небольшое произведение.

— Я бы очень хотел услышать ваше произведение, если оно хотя бы вполовину так красиво, как песня про Ягабога.

— Оно еще красивее, хотя и не такое сложное, — сказал Де Квинси. Тем временем оркестр, который, судя по всему, ждал появления Де Квинси, замолк. После того как он сказал им пару слов, они снова взялись за инструменты. Крошечная леди, певица, вышла вперед. После нескольких вступительных тактов она спела песню, состоящую из двух очень поэтичных куплетов. В ней говорилось про фей, которые танцуют в лунном свете среди колокольчиков — колокольчиков, вызванивающих своими чашечками волшебную мелодию.

— Ну, — сказал Де Квинси, когда они закончили, — что ты об этом думаешь?

— Это прекрасно, — ответил Чарльз. — Это и правда самая красивая песня из всех, что я слышал. Хотя, честно говоря, я слышал не так много песен.