Александр Мадисон - Сердце спящего духа

Рене с ужасом увидел, как пластинка снова превращается в кусок пергамента. Он окинул взором окрестности, стараясь разрешить загадку. Это должно быть где-то здесь, где-то рядом. “Все стихии мира”, воздух – ветер… вода – дождь. Земля… ну, земля всегда под ногами… молния – огонь…

Буря! Быстро, буря уходит. “Над символом смерти”… в могиле, что ли?

– Здесь есть кладбище?

– Что? – навострил уши старик.

– Здесь, на острове… кладбище, могилы, плиты какие-нибудь.

– A-а! Нет, ничего такого нет.

“Под символом жизни”… Я ещё подумал… подумал… Дуб! Символ смерти – заброшенный форт. Есть!

– Скорее, это под дубом. Там, где только что размыло землю.

Мальчик поднял взгляд и замер, поражённый. От дерева не осталось ничего. Там, где только что стоял властелин леса, осталась ровная площадка, присыпанная остывшей золой. Края провала закрывались прямо на глазах.

– Скорее, верёвка. Нужна верёвка, – закричал Рене.

– Если это твой путь, то ты сможешь пройти его, – покачал головой старик, – С верёвкой ли, без верёвки ли. Важен не способ, важен выбор.

Это было очень страшно: шагнуть в пропасть. Хорошо, что не было времени на раздумья. Мальчик с ужасом посмотрел на старика.

– Иди!

Коротко вскрикнув, Рене прыгнул вниз. Края размыва сомкнулись над ним.

Тяжело вздохнув, старик наклонился и потрогал золу. Она была ещё горячей от огня. И мокрой.

– Прах! Зола и пепел. Колыбель и могила. Всё начинает и всё кончает! Что ж, подождём. Всё равно делать нечего.

Прыжок получился так себе, не очень затяжным. Рене плюхнулся во что-то мягкое и скользкое и тут же увяз по щиколотку. Приземление получилось болезненным, но не опасным. Где-то впереди журчала вода. Слышался мерный звук падающих капель.

Рене высвободил ноги и на ощупь двинулся вперёд. Проход был узким и больше всего напоминал трещину в скале. Тропинка шла довольно круто вниз. Похоже, по спирали. Идти было нелегко. Ноги скользили по размокшей глине, увязали в ней. Мальчика окружала абсолютная темнота. “Камень, – подумал Рене, – Он же светился?” Но кристалл вновь стал чёрным. Исчез и смерч над листом пергамента. Мальчик не ощущал никаких потоков воздуха.

Неожиданно пол стал ровным и твёрдым. Мальчик вышел в небольшое овальное помещение, стены которого искрились мутным белым светом. Едва-едва, так, что с трудом можно было рассмотреть свои руки. За спиной неожиданно раздался протяжный низкий скрип. Посыпались мелкие камешки. Рене оглянулся. Он ожидал какого-нибудь подвоха. Но то, что произошло, ввергло его в отчаяние: пути назад не было. Трещина захлопнулась. Каменные края сошлись, не оставив следа. Рене оказался заживо погребённым в небольшом помещении со светящимися молочными стенами. Абсолютно ровный пол, идеально гладкие стены, потолка не видно, четыре шага из конца в конец… всё!

Кажется, он кричал. Кажется, бился о стены. Кажется, долго. Сперва – руками. Потом ударил магическим камнем. Камень вспыхнул и рассыпался в пыль от первого же удара. Крошечные красные искорки разлетелись в разные стороны как бусины, запрыгали по полу, угасая. Рене вскрикнул и, заворожённый, уставился на это удивительное зрелище. Когда искры погасли, он успокоился и сел в центре помещения.

Итак, это – Путь. В этом нет никакого сомнения. Это его, Рене, Путь. Он может и должен вернуться с этого Пути. Об этом было написано в его Приговоре. Значит, выход есть? И не просто выход, он ещё должен что-то найти здесь и принести в мир… или отказаться. Значит, выхода два? Впрочем, совсем не обязательно. Отказ от действия может окончиться смертью. Смерть – тоже выход. Неприемлемый, но выход. Значит, надо что-то делать. Что?

Помещение зачаровано. Причём чары настолько сильны, что даже магический камень рассыпался, едва прикоснувшись к ним. Рене пожалел, что никогда не увлекался магией.

– Эх, Сайку бы сюда, – вслух подумал мальчик, – Она бы расколдовала эти стены. Зря её, что ли, Ири-Тао натаскивала.

Впрочем, он сомневался, что девочка могла что-либо изменить в подобной ситуации. Решение есть. И это решение – для него, а не для Сайки. Значит, он должен его найти. Если решение лежит в физической плоскости, у него должно хватить сил, чтобы выбраться, если в магической, то у него должны оказаться с собой необходимые магические предметы. При мысли о колдовстве Рене почему-то вспомнил Архота. Мальчик поморщился и решил, что сначала попробует обойтись без магии.

Встав на ноги, Рене принялся ощупывать стены. Ничего, абсолютно гладкий камень. Из конца в конец и обратно. Ничего. Тяжело вздохнув, мальчик решил повторить обход. Снова ничего.

Тогда магия… Рене снова уселся в центре и начал выворачивать карманы. Пергамент… вряд ли. Своё предназначение он исполнил. И всё-таки… Мальчик потрогал свиток на ощупь, бережно развернул. Никаких рун, никаких символов, никаких знаков. На всякий случай Рене взял пергамент в правую руку и несколько раз встряхнул. Как там, наверху. Нет, пергамент явно сказал своё… тогда что?

Рене снова полез в карманы. Нож…несколько овсяных зёрнышек. Это он лошадь с ладони кормил… Рене почувствовал, как по его щекам потекли слёзы. Это было позавчера… Всего лишь позавчера. Свистулька… Маленькая серебряная птичка. Из тех монет, что приносили люди в оплату за работу. Отдавали со страхом, вздрагивая от каждого шороха, проклиная, кто Номута, кто Архота. Свистульку он выковал в тайне ото всех. Для неё, для Сайки. Просто так. Хотел порадовать. Не успел.

Мальчик аккуратно выложил всё, что нашёл в карманах. Пересчитал овсяные зёрнышки… шесть. Число это почему-то ему не понравилось. Зёрнышки отодвинул в сторонку. Подул в свистульку, прислушался. Чистый звук отразился от стен. И затих.

Рене снова взял в руки ножик. И снова порезался. Капля крови стекла по ладони и упала на каменный пол. Мальчик внимательно проводил её взглядом. Подождал, пока кровь высохнет… ничего.

Выбор невелик. Нож, скорее всего. Рене внимательно оглядел лезвие. Ножик как ножик. Ничего особенного. Вот только не точат так ножи! Треугольником! Идеальным треугольником. Две грани одинаково широкие, одна – узкая. На узкой грани – ложбинка. Кровосток? Вряд ли. Кровосток делается на широких гранях. Кому нужен кровосток на узкой грани?

Рукоятка? Впрочем, рукоятка этого ножа всегда была его слабым местом. Лезвие ограничивала узкая пластинка, выполненная из того же металла. Некое подобие гарды. Тонкая спица, проходящая через пластинку, оканчивалась изящным кружевом, в основе рисунка которого лежали три кольца, расположенные веером. В тот момент, когда они с Сайкой нашли нож, на спицу было что-то намотано. Или надето. Что-то, что делало её ручкой. Это что-то истлело. Сначала мальчик хотел сделать для ножа новую рукоятку, но получилось неудачно, неудобно как-то. Потом всё руки не доходили. И теперь Рене вдруг понял, что кто бы ни изготовил нож, рукояткой он не озаботился вовсе! Длина спицы была такой, что уверенно положить нож в руку мог разве лишь малолетний ребёнок! Даже Рене вынужден был держать его тремя пальцами, как ложку!