Стивен Элбоз - Тэмми и летучие медведи

— Ну и ловок же ты!

В то время когда судьбы людей и гномов сплетались и поворачивались в разные стороны, Каш день ото дня поправлялся. Новые перья выросли на месте поврежденных, сломанное крыло совсем окрепло, и вскоре Тэмми понял, что бинтовать его больше нет никакой необходимости. Он стал заставлять медвежонка как можно больше работать обоими крыльями. Но Каш настолько привык жить среди существ, которые твердо стоят на земле, что совсем разучился летать. Значит, нужно было научить его!

С этих пор каждый день можно было видеть, как Тэмми выводит медвежонка из замка и пытается объяснить ему премудрости полета. Разумеется, если бы мама Паша была жива, она быстро обучила бы Каша, ведь она показывала бы ему то, что сама умела делать. А бедный Тэмми до боли в плечах размахивал руками, но так ничего и не добился. В довершении всего Каш совсем обленился, и каждый раз, когда Тэмми подбрасывал его в воздух, медвежонок мягко планировал обратно на землю… да там и оставался. Сплошное разочарование!

— Каш! Ты превратился в неповоротливого обрюзглого медведя! — кричал Тэмми после каждого урока.

В ответ Каш высовывал язык и радостно пыхтел.

В конце концов Тэмми обратился за помощью к гномам. Они поворчали, но согласились. Теперь, как только Каш оказывался в воздухе, гномы не давали ему приземлиться: они хлопали в ладоши и громко кричали. Со стороны это выглядело презабавно — гномы носились по полю, врезались друг в друга или неожиданно по пояс проваливались в снег.

Мало-помалу Каш вспомнил, что он все-таки летучий медведь и пришел в восторг от этого открытия. С тех пор он никогда не ходил, если можно было лететь. Даже в замке он постоянно парил рядом с головой Тэмми, тыкался носом ему в шею или лизал в лицо.

Но чем веселее становился Каш, тем сильнее хмурился Тэмми.

Он протянул руку и пощекотал медвежонку живот.

— Ты не должен оставаться пленником в этом замке, Каш, — негромко сказал мальчик. — Когда ты подрастешь и станешь еще сильнее, я отпущу тебя на свободу, — он сморгнул слезу. — А я, наверное, закончу свои дни натирщиком льда, вечным рабом Царствующей Ведьмы.

Рыба.

Важнейшая вещь для медвежонка.

Рыба.

Как только Каш снова начал летать, его аппетит возрос. Медвежонок просыпался ночью и требовал рыбы, а если Тэмми нечем было его угостить, он прятал голову под крыло и обижался. Но Каш редко голодал, и весь пол детской был усыпан рыбьими головами и чешуей, так что даже Червоух стал жаловаться на неприятный запах.

Раз или два в день Тэмми водил Каша охотится на реку. Это зрелище не переставало восхищать его. Сначала долгое падение с почти сложенными крыльями, потом — еле слышный всплеск, а затем стремительный взлет в небо с форелью, зажатой в передних лапах. Время от времени Тэмми и сам забрасывал удочку, но в реке было настолько много рыбы (здесь никто никогда не рыбачил, поскольку в замке с опаской относились и к реке, и к ее обитателям), что сыну рыбака было стыдно пользоваться такой легкой добычей.

Однажды, когда Тэмми возвращался в замок с таким богатым уловом, что его пришлось волочить на веревке (счастливый Каш бежал следом и обгрызал рыбам хвосты), мальчик случайно заметил, как Оловянный Нос о чем-то беседует с женой на лесной тропе.

Оловянный Нос сидел в санях, запряженных четырьмя парами волков во главе с Ледокусом. Леди Сибия, как амазонка, восседала на неподвижном белом лосе.

— Что они затевают тут, так далеко от замка? — удивился Тэмми. Неожиданно ему стало очень интересно.

Он взял Каша на руки и пополз между деревьями, пока не добрался до сугроба, за которым можно было незаметно спрятаться и все услышать.

— Тогда скажите мне точно, что вас тревожит, — услышал он резкий голос Оловянного Носа.

Леди Сибия медленно натянула вожжи своими холодными бескровными руками.

— Большей частью предчувствия, муж мой, но я уверена, что королева больше не предана Холоду.

— Это очень серьезное обвинение, сударыня. Вам придется его доказать.

Леди Сибия полюбовалась морозными искрами, которые отбрасывали ее кольца.

— Хорошо… Она потребовала постелить больше шкур на свою постель и стала неприлично тепло одеваться. Она капризничает за едой, и даже спросила меня, станет ли мясо вкуснее, если его приготовить !

— Что вы ей ответили?

Леди Сибия гневно взглянула на мужа.

— Правду, что же еще! Сказала, что приготовленное мясо ужасно ядовито!

— Это все? — мрачно спросил Оловянный Нос.

— Да… Вы обратили внимание, что лицо ее потеряло здоровый белый цвет? А вчера я заметила, как она потирает ладони!

— Вы спросили, зачем она это делает?

— Разумеется! — фыркнула леди Сибия. — Она ответила, что у нее чешутся ладони. Даже если она сказала правду, это все равно ужасно! Она должна быть настолько погружена в сладкое оцепенение холода, что не может обращать внимания на подобные мелочи! Но я подозреваю, что она… она терла ладони, чтобы согреться !

Лорд Тэрболт шумно выдохнул через ноздри своего носа в форме волчьего рыла.

— Остальные тоже стали замечать неладное, — продолжала его супруга. — По замку поползли слухи. Я уверена, что она нарушила верность Холоду. Теперь ее ждет оттепель и гибель.

— Вы слишком торопите события! — рассердился Оловянный Нос. — Надеюсь, вы не забыли о клятве, которую я дал старой Ведьме? Я обещал сделать девочку настоящей королевой.

— На это я отвечу, что старая Хаггот ошиблась в своих ожиданиях. Не забывайте, что эта девочка даже не королевской крови!

Оловянный Нос огляделся.

— Не так громко, миледи. Никто, даже сама девочка, не знает о том, что она приемная дочь, и не рождена для трона!

— В таком случае, Тэрболт, пришло время открыть правду. Теперь мне ясно, что она не годится для трона — и никогда не годилась! Только слепой мог не заметить тревожных знаков. Вы помните, как легко она предавалась слезам? А ведь из соленой воды никогда не получится сосулька!

Оловянный Нос резко повернулся к жене.

— Чего вы от меня хотите?

— Она должна быть свергнута!

— Но она Королева!

— Она нарушила закон!

— Но кто заменит ее?

Леди Сибия мягко дотронулась до его плеча.

— Мы с вами, муж мой. Кто более предан Холоду, чем лорд Тэрболт и его жена? Кроме того, волки слушаются и уважают вас.

Оловянный Нос невесело хмыкнул. Было очевидно, что идея жены не пришлась ему по вкусу.

— И тут же поползут слухи о том, что мы избавились от молодой Королевы только ради того, чтобы занять ее место!

Леди Сибия улыбнулась, вернее, ее жесткие синие губы растянулись в гримасу, в которой не было даже искорки тепла.

— Они никогда не обвинят нас, если мы заблаговременно переложим вину на кого-то другого.