О'Санчес - Я Кирпич

— Да, о Великий.

— Ответ у тебя неуверенный. В чем дело?

— Я и за тебя боюсь, о Великий!

— Вот сюда, на ветку. И тихо жди, пока дальнейшее не прикажу.

Она за меня боится, видите ли!.. Хотя, если честно, мне и самому стремновато руку туда макать, но… Я уже болен предчувствием контакта. Где дважды — там и трижды, авось уцелею!

И вновь я закричал от нахлынувшего ужаса, от ощущения, что всё: влип! Жизненная сила моя резво полилась из правой руки туда, вниз, в жадную и неумолимую Ленту, и хватит меня бедного ненадолго!.. Нет!!! Я рванул раз, и другой, и третий… и четвертый!.. И высвободил руку, чтобы вскочить с колен, чтобы куда глаза глядят, чтобы прочь, чтобы жить и дышать, и смеяться, и бояться, но — жить!.. А вместо этого шлепнул ладонью в прежнее место, и даже краешком наружного сознания сумел почувствовать жесткие пупырышки на знакомой асфальтовой заплатке, лежащей под Лентой, да, я ударил растопыренной ладонью, и она прилипла жадно, и я вновь дернул ее на себя! Но уже… нет, нет, нет… Уже не как бабочка или стрекоза попавшая лапками на клейкую массу паутины, а как этот… ну… типа, рыбак невод из воды тянет. Вживую не довелось мне наблюдать зрелища сего, однако, если судить по героям сказочных фильмов и мультиков, тем рыбарям тоже приходилась несладко перед крупной добычей… Передать словами все чувства и помыслы нахлынувшие на меня — очень легко, если вкратце: уцепился чем-то за что-то и чего-то там потянул на себя! А вот если с нюансами — оно как бы и не дается на язык! Знаю одно: жизненная сила мне отнюдь не лишняя, она мне самому нужна и я не собираюсь отдавать ее какой-то ленте, потому лишь, что она так повелела! «Ко мне!» Это я крикнул что есть мочи вслух, словно бы помогая своей жажде, своим чувствам, крикнул — и тут же испугался слабенькой мыслишке: вдруг Букач примет приказ для себя и прилипнет, пропадет, переваренная этой тварью… не тварью, а странною силой, древнею, безмозглою, неодушевленною… Или есть у нее душа? Этого я не знаю наверняка, но у меня — точно есть, и я ее не отдам. Ко мне!!! Н-н-ну же!..

И это ощущение тоже я узнал: вкус победы и власти! Обжигающий одновременно холодом и жаром поток бежал по тому же руслу — лента-рука, но уже нехотя и в противоположном направлении, от ленты и в сердце мое! Еще! Еще, б-блин!.. Во мне смешались в единый смерч страхи всех мастей, жажды всех видов, мыслей обрывки, жадность, ярость, восторг и желание разрушать все и вся!.. Пошевеливайся, тварь!

Ой… А чей это голос был?.. Визгливый такой, преподлый… Это мой был голосок-голосишко, но прежде такой хамоватинки в нем я что-то не припоминаю… Хватит с нее. И с меня хватит. Довольно, я сказал!!!

Заорал я опять в голос — и мы с Лентой тотчас меня послушались: чпок… чмок… — и я уже на ноги вскочил, клешнями пошевеливаю… Нет, у меня руки, а не клешни, это просто я забыл когти с пальцев убрать… И еще забыл — когда я успел пожелать, чтобы они выросли?.. И еще что-то забыл, важное, очень, очень, очень, очень важное для меня! Но зато я вспомнил — что такое прилив сил, пусть чужих, у кого-то другого отобранных, но теперь-то они мои! Эта мощь теперь моя!

Букач робким скоком подобралась ко мне поближе, но прыгать на плечо или на руку не осмелилась, без полета вскарабкалась на ветку ближайшего куста и съежилась, и дрожит… Я остро и хорошо чувствую страх ее: она боится одновременно двух противоположных исходов, первый из которых бежать от меня со всех голенастых полуног и невнятных недокрыльев, а второй — придвинутся ко мне поближе, усесться ко мне на плечо, как бы уже на свое законное место.

— Робеешь, Букач?

— Да, о Великий! Боязно без тебя.

— А со мною?

— Тоже боязно.

— Погоди, то ли еще будет. Прыгай ко мне на плечо, я сейчас Ленту перешагну… тебя не отдавая… и попробую учудить одну музыкальную штуку, на которую, кстати говоря, именно ты меня навела. Готова? Оп-па, и перешагнули!..

Ночь ползла по Земле, сквозь город Петербург, с востока на запад, подгоняемая сзади невидимыми лучами невидимого солнца, но пока еще было в достатке этой ночи для помыслов моих и затей.

Мой разум выдержит все, кроме сумасшествия. А коль скоро так, почему бы мне, в моем новом волшебном качестве, не попытаться наскоком, с лету, ничему не учась, овладеть новым для меня умением, инструментом, к примеру, музыкальным, по типу флейты или свирели? Я ведь давно полугрезил на подобные темы…Только где ее взять, музыкальную штуку-дрюку, чтобы не простая была, а тоже с волшбой, и чтобы я уже умел на ней играть, и чтобы звуки ее действовали на существ, которые, заслышав звуки этой музыки… Будем пробовать.

Я поочередно пошевелил голубоватыми когтями на пальцах левой руки, потом на правой… Классные коготки, Фредди Крюгер отдыхает! Нет никакой разницы между ними, левыми и соответствующими правыми, кроме зеркальной симметрии, или почти нет, или я ее не вижу. Когти с десницы все исчезли, покорные моей мысленной прихоти, а на шуйце остался один, как бы продолжением большого пальца. Я ухватился за него щепотью правой руки — только с третьей ментальной попытки удалось мне почуять под пальцами сопротивление синеватой субстанции — и отломил! И слегка покатал эту синеву, ставшую ощутимо упругой, между ладоней, дабы обломок когтя стал идеально прямым, идеально круглым на срезе и одинаково толстым… вернее, одинаково тонким с обоих концов… Вытянутый моими покатываниями в длину, он вырос примерно до сорока сантиметров, сохраняя прямизну и жесткость, но показался мне слишком тоненьким… Только это уже был не коготь, а ровная тонкая палочка синеватого оттенка, почти спица… Но я хочу серебряную, и пусть будет потолще, примерно с диаметр пальца… указательного.

Я в некоторой затупке: очень уж непросто сформулировать вдруг охватившее меня чувство — вдохновение это, или воодушевление — знаю только, что оно подхватило меня и вознесло над… над… надо мною самим, я вдруг увидел себя ваятелем, способным простым мановением рук превращать фантазии мои — в реальность, в предметы, которые, в свою очередь так же волшебно готовы служить прихотям и замыслам своего творящего.

И стало так, по воле моей: почти бесплотная палочка в руках моих обернулась в серебряную, заметно утолщилась, дополнительно обретя приятную материальную весомость, и уже не сплошная, а полая, она уже трубка, наискось срезанная с одного конца… ступенькою волнистой, как на картинках… ага, теперь вижу: это чтобы мне туда проще дуделось… и шесть отверстий сверху, ближе к губам, а одна снизу, почти у конца трубки.

— И что у меня в итоге получилось? Букач, что у меня в руках? Впрочем, кого я…

— Сиринга, о Великий.

— Что, что? Сиринга — я не слышал такого слова. Что оно обозначает?