Милош Мацоурек - Плохо нарисованная курица

После этого отец уже больше ничего не говорил, а когда пришли домой, принялись готовить праздничный ужин, стараясь успеть к рождеству. Готовили «синего» карпа. А Отилия в это время подумала: «Вот здорово! Никто меня не видит, пойду-ка я в комнату и посмотрю подарки».

Она преспокойно взяла с кухонного шкафа ключ и пошла в комнату. А в комнате лежало множество свертков. На одном было написано «папа», на другом «мама», на третьем «тетя Жофия», а на трех маленьких свертках Отилия увидела свое имя и подумала: «Что же в этих свертках может быть?» Хотела уже было развернуть их, но в комнату вошел отец и спросил:

— Есть тут кто?

Он собрался запереть дверь, поэтому Отилии пришлось оставить подарки и спешно выскользнуть из комнаты.

А когда в кухне все было приготовлено и когда карп был доведен до синевы, мама сказала:

— Ну, теперь можно пойти и взглянуть на подарки, да?

Все встали и пошли за папой. Он зажег елку и стал раздавать подарки. Каждый получил то, что ему предназначалось. Перед Отилией оказались три маленьких свертка. Она развернула их, и в каждом оказалось по новой авторучке — одна красная, вторая зеленая, третья синяя.

Папа сказал:

— Эти ручки подарок тебе, Отилия, чтобы ты никогда больше не ставила клякс. Ведь ты всегда винила авторучки.

А мама добавила:

— Можешь сейчас же их опробовать. Напиши новогодние поздравления дядюшке Оту, тете Анежке и тете Клотильде.

И она дала Отилии три праздничные открытки.

Отилия села и стала писать синей авторучкой: «Милый дядюшка…» Едва она написала «милый дядюшка», как посадила вокруг «дядюшки» четыреста двадцать клякс, на скатерть — пятьсот шестьдесят шесть, на лицо, руки и ноги — шестьсот девяносто четыре. В общем получилось тысяча пятьсот восемьдесят клякс. А мама воскликнула:

— Смотри, папа, Отилия перестает быть невидимкой, на ней остаются кляксы.

А папа сказал:

— Продолжай писать, Отилия, продолжай, продолжай, не прерывайся!

И Отилия продолжала писать. К тому моменту, когда дописала открытки дядюшке и обеим тетушкам, от клякс она оказалась вся синяя, так что стала целиком видна. Отец вздохнул с облегчением:

— Опять она с нами, наша Отилия!

А мама с тетушкой Жофией добавили:

— Слава богу, с нас теперь эта забота свалилась!

И все принялись есть карпа. Во время еды тетя все время тыкала Отилию вилкой и ножом, потому что путала ее с синим карпом, а Отилия жутко злилась и думала про себя: «Глупая я. Была бы аккуратней, не делала бы клякс, могла бы остаться невидимкой и долго еще разыгрывать всех».

Жил-был однажды один большой сад, а в саду было много всякой всячины. Была там трава, такая зеленая — глаз не оторвать. Был бассейн с водой синей-пресиней. А деревьев, кустов, цветов и бабочек не счесть. Да и кому это нужно — считать деревья, кусты, цветы и бабочек? В саду играли Боржек с Маркеткой, были они маленькими и не очень-то умели считать. Но умей они даже считать до тысячи, на это у них времени все равно бы не хватило. Они радовались тому, что стоит июль, что можно купаться в бассейне с синей водой, греться на солнышке, гоняться за бабочками и разговаривать с ними.

— Неужели вы не знаете, что за день завтра? — спросил однажды у бабочек Боржек.

Но бабочки вообще редко задумывались о календаре, и поэтому в ответ они только покачали своими маленькими головками.

— Так вот, знайте же, завтра у меня день рождения, и наверняка мне что-то подарят, — говорит им Боржек.

— А неужели ж вы не знаете, что за день послезавтра? — спросила у бабочек Маркетка. И поскольку бабочки этого не знали, она сказала: — Так знайте же — послезавтра день рождения у меня, и я тоже получу подарки.

Бабочки захлопали своими желтыми, белыми, красными и синими крыльями и стали желать Маркетке и Боржеку всего самого лучшего, а главное, чтобы светило солнышко.

— Ну, уж это никакой не подарок, — сказал Боржек. — Солнышко светит и тому, у кого нет дня рождения.

— Нам бы чего получше, — сказала Маркетка, — мы хотим такие подарки, каких ни у кого нет.

И они действительно получили подарки такие прекрасные, что полюбоваться ими слетелись бабочки даже из соседнего сада. Они глядели и глаз не могли оторвать от Маркетки и Боржека. Маркетка пришла в сад в новом платье, а платье было красным, как спелая земляника, такая спелая, что ее уже можно рвать. Боржек пришел в трикотажной рубашке с короткими рукавами. Рубашка была синей, как небо, с которого уже целую неделю не упало и капли дождя.

— Какие краски! — восклицали бабочки. — Подарки действительно замечательные.

Но Маркетка улыбнулась и сказала им:

— Это еще не все! Кроме платья мне подарили оранжевую ленту и фиолетовый платок, а Боржеку желтую шапочку и зеленые носочки, видели бы вы,/как это здорово!

Бабочки слушали ее раскрыв рты, а Боржек сказал:

— Вот видите, а вы желали нам всего-навсего, чтобы солнышко светило.

Бабочки на это ничего не ответили. Да и что они могли сказать? Им не хотелось признаваться, что нет у них денег ни на платья, ни на рубашки, а если бы даже и были деньги, сделать покупку им не так просто, потому что когда в магазин влетает бабочка, то никто не принимает ее за покупателя и не относится к ней всерьез. Поэтому они молча летали над ярко-зеленой травой, такой яркой и такой зеленой, глаз не оторвать, играли с Маркеткой и Боржеком в пятнашки.

Лето, однако, есть лето. Летом жарко даже в самом красивом красном платье. И в синей рубашке тоже. Поэтому Маркетка с Боржеком решили выкупаться.

Маркетка сняла с себя новое платье и положила его за куст крыжовника. Боржек снял новую рубашку и положил ее за куст смородины. А затем — раз, два, три! — и вот уже оба в воде. Они играли большим разноцветным мячом, смеялись, брызгались водой так, что все бабочки промокли насквозь, с них даже текло. Спустя какое-то время, накупавшись вдоволь, Маркетка вылезла из воды, обсохла на солнышке и собралась надеть свое новое красное платьице.

Представьте себе, однако, что на траве за кустом крыжовника лежало какое-то другое платье — цвета совсем неспелой земляники, которую еще нельзя рвать, потому что если ее съесть, то может заболеть животик.

— Что такое? — воскликнула Маркетка. — Ведь это вовсе не мое новое платье! — И заплакала.

— Ты чего ревешь? — крикнул ей Боржек из бассейна. — Тебе не стыдно? Как маленькая!

— Ты только посмотри, — крикнула ему Маркетка, — кто-то украл мое красное платье, а вместо него оставил другое, совсем некрасивое—И опять принялась плакать.