Милош Мацоурек - Плохо нарисованная курица

Отец каракатицы пришел в ярость — ведь ему предложили купить новую бутылку чернил, но он заявил, что об этом и думать нечего.

— Семья у нас бережливая, сама кашу заварила, сама и расхлебывай! — сказал он маленькой каракатице.

Ученики же после этого вместо чернильницы стали макать перья прямо каракатице в желудок, а это, как вы, наверное, понимаете, удовольствие маленькое. С той поры детство у малышки превратилось в пытку. Она убегала из дому, но всякий раз школьный сторож возвращал ее обратно. Оно и понятно — школьные чернила есть школьные чернила.

Однажды класс поехал на экскурсию к морю. Впечатление от моря прекрасное, каракатица в восторге, ничего более сказочного она не видела. Учительница, однако, сказала:

— Ну, вот, а теперь опишите мне, как солнце всходит над морем. Постарайтесь создать соответствующее настроение. Начните с легкого утреннего ветерка и первых лучей, которые появляются на горизонте, ну, и так далее и тому подобное.

Ученики бросились к каракатице за чернилами. Каракатица, однако, уже по горло была сыта тыканьем перьев в желудок. Ну сами посудите — даже здесь и то не дают покоя! И едва ученики бросились к каракатице, она тут же бросилась к морю. Весь класс, естественно, за ней — задание есть задание! Класс во главе с учительницей бросается за каракатицей в море, все ищут ее на песчаном дне, но безуспешно — найти не могут. В воде они видят лишь черные клубы — черные облака чернил, в которых каракатица скрывается навсегда. Класс возвратился на берег ни с чем, а каракатица ликовала:

— Наконец-то наступил покой, наконец-то я нашла настоящий рай, где могу жить счастливо, тра-ляля, тра-ляля…

Антилопа целый день бегает повсюду, белка прыгает с дерева на дерево, один только фламинго стоит в воде не шевелясь. Он стоит в воде на одной ноге, как будто вторая нога ему вовсе не нужна. А вторая нога в это время думает про себя: «Интересно знать, зачем я живу на свете? Неужели я не имею права хоть немного подвигаться? Я ведь все же нога!»

Когда фламинго уснул, нога взяла и отправилась гулять по свету. Пошла куда нога несет. Случилось с нею множество приключений. Сперва она служила колом в заборе, потом метром в магазине тканей, затем перекладиной в спортзале и наконец телевизионной антенной, которая чего только не видит. В том числе и то, как стоит фламинго на одной ноге. И тогда нога подумала про себя: «Бедняга фламинго, надо бы послать ему открытку, чтобы он не беспокоился обо мне». Но опасения ее были совершенно напрасны: фламинго ни о чем не беспокоился. Какое там может быть беспокойство, если он даже не заметил, что у него второй ноги не хватает!

Распущенных, избалованных мальчишек во все времена было более чем достаточно, но, сколько свет стоит, настолько распустившегося, как Арноштик, еще не встречалось. Арноштик был такой распущенный, что под конец распустился совсем. Сейчас я вам расскажу, как это произошло.

На первый взгляд он казался очень милым мальчиком: светловолосый, голубоглазый, в полосатой трикотажной рубашке, синих штанах и белых кедах. Однажды, когда солнышко жарило изо всех сил, градусов этак на тридцать пять, если не больше, он сидел в качалке в саду и кричал:

— Ну что за безобразие! Почему меня никто не качает? Вы же знаете, что сам я качаться не умею! Ну? Будут, наконец, меня качать?

Однако никто на Арноштика внимания не обращал. У каждого были свои дела: отец находился на работе, мама бегала по овощным магазинам в поисках редиски и малинового сока, а у маленькой Иванки своих забот хватало, потому что на дом ей задали нарисовать акварельными красками три большие ягоды малины. А кроме того, она должна была сбрызнуть белье, полить тюльпаны, пионы и гвоздику, чтобы в такой жаре они не завяли. Нужно было еще сходить в булочную и за молоком. Поэтому не удивительно, что голова у нее шла кругом.

— Ну, так что, будут меня качать или нет? — кричал Арноштик. — Сколько раз я должен повторять? Десять, да?

Никто, однако, на его крик не отзывался, и тогда он слез с качалки и направился в дом, а про себя думал: «В саду все равно скучно и жарко, пить хочу страшно, надо выпить соку». Стал он искать сок хоть какой-нибудь.

— Налей мне соку сейчас же! — сказал он Иванке, которая в это время рисовала акварельными красками большие красные ягоды малины. — Сейчас же! А то оболью тебе рисунок!

— Только попробуй! — сказала Иванка и продолжала рисовать, даже не взглянув на Арноштика. — Соку тебе не дам, потому что никакого сока нет. Напейся воды. Вода очень даже хорошая.

— Ну да, стану я тебе пить обыкновенную воду! Не хочу воды! Вода невкусная! Она только и годится для твоих красок. А не дашь соку, я сосчитаю до трех и залью тебе рисунок! Вот увидишь!

— Арноштик, не дури, — сказала Иванка, — соку в доме нет. Мама скоро придет и принесет сок. А это домашнее задание, я не могу рисовать его заново, потому что у меня и без того полно дел.

— А мне все равно, — сказал Арноштик. — Раз, два, три!..

И залил Иванке рисунок, да так, что из прекрасных больших ягод малины вмиг получился малиновый сок.

— Ну, погоди, ты у меня это выпьешь! — пригрозила Иванка, но Арноштик только засмеялся и сказал:

— Если бы это был настоящий малиновый сок, я бы выпил, а это всего-навсего обычная глупая вода, которая никому не нужна!

— Что? — удивилась Иванка. — Вода никому не нужна? Если бы ты узнал, кто только в ней ни нуждается, то очень бы удивился. Но ты глупый, распущенный мальчишка, ты ничего не понимаешь и не умеешь себя вести.

— Ладно, ладно, — сказал Арноштик, — пей свою воду и отправляйся рисовать, я поищу себе чего-нибудь получше.

Он вытащил из копилки деньги, которые копил на самокат, и направился из дому. Но перед там как закрыть дверь, сказал Иванке:

— Чтобы ты знала — я иду покупать мороженое, потому что мне жарко. А воду пить не хочу!

И он в самом деле купил себе самое замороженное мороженое, какое только смог найти, отдал за него все деньги, какие были, так что мороженого получился полный бак, в котором кипятят белье.

— Ты когда-нибудь видела столько мороженого сразу, а? — сказал Арноштик Иванке, вернувшись с баком домой. — А холодное! Лизнешь — и языка совсем не чувствуешь.

— Дай-ка я попробую! — сказала Иванка и хотела лизнуть, но Арноштик сказал: