Наталия Абрамцева - Сказки для добрых сердец

…Всё труднее лететь Солнечному Лучу. Всё меньше сил у него оставалось. Всё холоднее становилась горячая ниточка Солнца, всё тоньше, всё бледнее. Солнце уже не могло помочь своему Лучу. Но Закон Природы тоже не так жесток, как иногда кажется.

— Возвращайся! — велел он Лучу, — Немедленно! Пока совсем не замёрз. Я прощаю тебя.

Но Луч летел вперёд. Бледнел, замерзал; если бы у него были зубы, он бы, конечно, сжал бы их, чтобы не стучали. И летел… Летел. Летел — и всё… И всё тут.

Замерли в тревожном ожидании Солнце, планеты, даже далёкие незнакомые звёзды. Ждали. Ждал Великий Закон Природы. А маленький усталый Солнечный Лучик летел. Он всё равно хотел, чтобы весь мир был хоть чуть-чуть пронизан Солнцем. Но Закон Природы не привык к неповиновению, а потому он просто-напросто швырнул Лучик в самую середину огненной гривы Солнца. Здесь, среди других Лучей, бледный и почти замёрзший Лучик сразу отогрелся и засветился так же ярко, как прежде.

— Благодарю вас, Ваше Могущество Великий Закон Природы, — склонилось в поклоне Солнце.

— Следить за своими Лучами нужно лучше, а то безобразие какое-то получается, — проворчал Закон Природы и строго добавил: — Приказываю тебе, Солнце, отнять у этого Луча способность понимать язык людей, — И про себя пробормотал: «На всякий случай, мало ли…»

— Повинуюсь, — ответило мудрое Солнце.

Солнце сказало «повинуюсь». Но первый раз в жизни, а ему уже за несколько миллиардов перевалило, Солнце, честное, как огонь, решило солгать. Оно не запретило Лучу понимать язык людей. Почему? Кто знает…

— Всё светишь? Всё радуешься?! — Ворона зажмурила один глаз, а другим посмотрела на золотое солнце. Очень вредно посмотрела.

— Почему же мне не светить, не радоваться? Ведь всё хорошо! — И солнце протянуло лучик, чтобы поправить вороне пёрышки.

— Ой-ой-ой, хорошо! — подпрыгнула серая ворона. — Что хорошего-то?! — Она так возмутилась, что ветка старого лесного орешника задрожала под её лапками.

— Ну… — солнце то ли растерялось, то ли разволновалось, — по-моему, всё хорошо, — И оно бросило несколько искорок на маленькую ёлочку.

— По-твоему? — Ворона открыла зажмуренный глаз и зажмурила тот, что был открыт. — Ну, допустим, хорошо. А при чём здесь ты? Я спрашиваю!

Солнце широко открыло глаза, посмотрело на орешник, усыпанный гроздьями коричневато-золотых орехов, на жёлтые-жёлтые берёзы, на зелёные ёлки с рыжеватыми шишками, на красные ягоды рябины. Посмотрело солнце вокруг и промолчало. Что тут скажешь? Только загрустишь.

Подруга солнца — туча — очень не хотела, чтобы солнце грустило. Поплыла она к солнцу и… Да, кстати, может быть, ты не знаешь, что солнце и туча — друзья? Они очень дружат, поверь мне! А работают по очереди. Когда отдыхает — не проливает дождя — туча, солнце теплом и светом помогает хорошеть листьям, ягодам, орехам. Потом приходит черёд тучи: дело солнечных лучей продолжат нити дождя. Так и дружат туча и солнце. Но это к слову.

А что же делается у нас в сказке? А вот увидела туча, что расстроилось солнце, и говорит:

— Что ты?! Грустить из-за того, что кто-то, вредный или глупый, нарочно тебя обидел?! Несерьёзно это.

Тёмно-серая туча бережно укрыла солнце. Пошёл дождь. Желтеют среди нитей его берёзы, поблёскивают красные ягоды рябины, не боятся дождя орехи золотистые. Ворона, та, что обидела солнышко, похоже, рада туче и дождю. «Вот теперь точно всё хорошо, — она сразу двумя глазами удовлетворённо посмотрела на тучу, — прекрасная тёмно-серая туча! Мне под цвет. И дождь замечательный: светло-серый. Подойдёт мне».

Туча не обращала внимания на довольную ворону. Дождь нашёптывал что-то спокойное ярким деревьям, поил водой их корни. Вороне это было как-то всё равно, её другое занимало.

— Приветствую вас! Добро пожаловать в мой лес! — Ворона даже крыльями взмахнула, но в ответ не услышала ни слова. Тогда она продолжала: — Я рада, что вы закрыли солнце. Оно меня раздражало.

— Мне, кажется, что-то послышалось, — прошелестел дождь.

— По-моему, я тоже слышу чьи-то странные слова, — ответила туча своему дождю.

— Странные слова?! Это мои слова! Это я, ворона, столько всего умного прокаркала.

Ворону немного задело невнимание тучи и дождя, она взъерошилась ещё больше. Но наконец к ней обратилась сама туча:

— Ворона? Где-то здесь ворона? И говорит что-то умное?

— Конечно, конечно! — Ворона подпрыгнула на ветке. — Вот, вот здесь я!

— Что-то я вас не вижу, ворона, — правду, нет ли сказала тёмно-серая осенняя туча. — А вы какая из себя?

— Да, о вашей внешности, пожалуйста, — прошелестел дождь.

— Какая я? — Ворона вытаращила глаза, — Моя внешность?! Она у меня очень замечательная. Просто серая! Я немного светлее вас, туча, и немного темнее вас, дождь. Я просто средне-серая в перьях. — Ворона устроилась на кончике самой длинной ветки, чтобы быть виднее.

— Я смотрю и вижу, — туча будто бы прищурилась… — жёлтые берёзы, рыжие молодые шишки, красную рябину, — медленно перечисляла туча. Нарочно, нет ли…

— Ой, при чём здесь всё это разноцветное?! Я просто серенькая, обыкновенно серенькая. Ну? Видно?

— Поливая орешник, — прошелестел дождь, — я обратил внимание на блестящие, красивые орехи.

— Ну, знаете! Ну!.. — совсем рассердилась ворона, — Оба вы, туча и дождь, какие-то странные! Золотые орехи всякие, рябины, берёзы красные и жёлтые видите! А меня, родственную, можно сказать, родную вам по цвету, серую ворону, разглядеть не можете! Как же так?!

— Очень просто, — И туча вот как всё объяснила: — Я, туча, тёмно-серая, дождь мой — светло-серый…

— Ну-ну! — не терпелось вороне.

— …Вот, — спокойно продолжала тёмно-серая туча, — а вы, ворона, как вы сами сказали, обыкновенная, просто средне-серая. В этом всё и дело.

— Какое дело? Какое такое дело? Я… Я… Я… — Ворона просто из себя вышла: — Я как раз нужного, вашего цвета!

— Не нашего, простите, — прошептал вежливый дождь.

— Ага, — каркнула ворона, — я не вашего, а все эти разноцветные… — Она завертела головой, указывая на орехи, ягоды, листья… — Они, можно подумать, именно вашего.

— Нет, нет… — Туча поставила всё на свои места. — У ягод, орехов, листьев пёстрых — свой, именно свой цвет: жёлтый, красный, золотистый…

— Это правильно, — кивнула ворона.

— У меня, — продолжала туча, — тоже свой цвет: тёмно-серый.

Ворона внимательно слушала.

— И у моего дождя свой цвет: светло-серый. Вот и получается, что у всех — посмотрите вокруг — свой цвет. Потому и видно всех.

— Интересно получается, — пробурчала ворона, — интересненько. Вы — цветные. А я что — бесцветная?

— Вы, уважаемая ворона, вообще бесцветно-незаметная. Это мы, я и дождь, как бы спрятали ваш цвет. Не нарочно. Вы средне-серая, так? Вот и потерялся ваш цвет средний где-то посреди моего тёмно-серого…