Сакариус Топелиус - Подарок тролля

Среди них был и сын хозяина усадьбы, где она служила в пастушках. Малин-то ничего об этом не знала, но матушка его все приметила, а уж эту-то пастушку в невестки она никак не хотела. «Кто его знает, вдруг в ней все еще сидит колдовство», — думала она. И потому хозяйка все круче и резче разговаривала с Малин. А как настала осень и скотину уже не выпускали из хлева, она приставила пастушку к самой трудной и грязной работе, какую только могла придумать. Она думала, что черная работа сделает Малин такой грубой и неуклюжей, что сын не захочет больше и думать о пастушке.

Однако же Малин ходила по усадьбе, погруженная в свои мечты о цветах, и, какую бы работу ни справляла, была все такой же веселой, радостной и вольной. Когда она входила в темный хлев, казалось, от нее исходит еще большее сияние, чем когда она пасла коров в лесу. Она едва замечала неприветливость хозяйки, точь-в-точь как не видела, что взгляд хозяйского сына преследует ее всюду, где бы она ни появлялась. Но все же Малин тосковала порой о лете и о прохладе зеленого леса.

А как настала весна, хозяйка наняла себе другую пастушку.

— Вот тебе твое жалованье, — сказала она Малин. — Не хочу больше терпеть тебя в доме. Колдовство, поди, еще сидит в тебе. Ничто тебя не берет — ни работа, ни ругань. Ходишь тут по усадьбе, и вид у тебя такой, будто ты всему миру хозяйка.

Ну и опечалилась же Малин!

— Я старалась справлять свою работу как нельзя лучше, — сказала она.

— Да, работать ты умеешь, — сказала старуха. — Только по тебе ведь никогда не видно, что работа тебе в тягость. Не иначе тут колдовство замешано. Прощай пока.

И Малин вынуждена была уйти.

С тяжелым сердцем отправилась она домой. Трудно будет ей сказать родителям, что ей отказали от места. Они-то думали, что она останется в крестьянской усадьбе по меньшей мере еще два года! И ей казалось позорным то, что пришлось уйти.

Когда же Малин вернулась домой, матушка ее была больна и так обрадовалась дочери! Довольна была она и тем, что цветы исчезли из волос Малин, — ведь матушку очень тревожило это непонятное колдовство.

— Теперь я умру спокойно, — говорила она. — Сдается мне, теперь все будет с тобой ладно.

— Нет, матушка, ты не умрешь, — сказала Малин, стараясь как можно лучше обихаживать ее.

Позаботилась она и о доме, да и младших сестер и братьев стала приучать к работе. «Так светло и весело в доме, когда тут Малин», — думали они. Да и отец был доволен, что старшая дочь снова с ними. Жаль ему было лишь прекрасных цветочков, которые исчезли из ее волос!

Вскоре матушка снова встала на ноги, и тут Малин принялась помогать отцу в садике. Сам-то он не успевал помногу там трудиться из-за весенних полевых работ. Зато Малин работала за двоих. «Просто удивительно, — думал ее отец, — какая у нее легкая рука ко всему, что растет. К чему ни прикоснется, все расцветает!» Вскоре его садик уже пестрел всеми красками, всеми цветами радуги. Садовые и полевые цветы росли там вперемешку, и молва о роскошных, диковинных цветах на бедняцком торпе облетела всю округу. На торп стали приходить люди и покупать цветы ко всем праздникам и торжествам. Торпаря просили также продавать рассаду. И он думал, что, если так пойдет и дальше, у него в конце концов появятся средства построить теплицу. Об этом он мечтал всю жизнь.

Правда, жене торпаря казалось странным, что Малин не желает сидеть чинно и шить, как другие девочки, Малин бы только копаться в земле. И жене торпаря казалось, что уж больно много растет у них цветов; ни к чему это, лучше бы выращивать побольше овощей. Но когда она увидела, сколько денег приносят эти цветы, обрадовалась и она!

Хозяйка помещичьей усадьбы также услыхала о том, что на лесном торпе есть прекрасный сад. И вот однажды она поехала туда вместе с сыном — купить немного цветов. Ей так надоели чопорные цветы в господском саду.

Когда они приехали на лесной торп, Малин как раз садовничала. Сбросив с себя грубый передник, она вышла к господам и поклонилась.

Пока торпарь показывал хозяйке цветочные грядки, Сикстен удивленно смотрел на Малин.

— Какие красивые цветы у тебя в волосах! — сказал он.

Испуганно схватившись за голову, Малин быстро убежала в горницу.

— Дай мне какой-нибудь платок, милая матушка! — попросила она.

— Да, это разумно! — похвалила ее мать. — В платке ты будешь выглядеть куда опрятней при господах.

Малин обвязала волосы платком, вышла из дому и снова принялась за работу.

Сикстен же между тем все думал о девочке с цветущими волосами. Где он видел ее?

И вдруг он вспомнил лесовицу, которая плясала прошлым летом у ручья в глухом лесу. Это наверняка была та самая девочка! Он подошел к Малин, желая потолковать с нею, но она так низко наклонила голову, что он не мог видеть ее лица. И что бы он ни говорил, кроме «да» и «нет», ничего добиться от нее он не смог.

Когда господа собирались уже ехать и хозяйка прощалась со своим торпарем, она обронила несколько ласковых слов о том, как удачно все получилось, какие чудесные он выращивает цветы.

— Это все заслуга моей девочки, — сказал осчастливленный торпарь. — У нее такая легкая рука! Стоит ей сунуть щепку в землю, как тотчас же вырастает цветок. Ну чистое колдовство, да и только!

Малин страшно испугалась, услышав слова отца. «А если госпожа и ее сын и вправду подумают, что я умею колдовать», — подумала она. Ведь молодой господин так чудно глядел на нее, да и он видел ее цветочки в волосах. Что если он расскажет об этом матери! Может, они поймут: это она, Малин, плясала тогда у ручья в лесу! Тогда сочтут, что она и есть та самая лесовица, и прогонят ее с отцовского торпа.

Садовничая, Малин даже чуточку всплакнула. Но тут, сияя от радости, появился ее отец и рассказал, что хозяйка обещала помочь ему раздобыть стекло для теплиц. И тогда Малин утерла слезы и тоже обрадовалась.

Сикстен не мог забыть красивую девочку с цветами в волосах и частенько находил для себя дела на торпе. Но ему редко удавалось заметить даже тень Малин, потому что стоило ей увидеть, как он идет, она тотчас же пряталась.

Он уговорил матушку взять дочь торпаря на службу в господскую усадьбу. Однако же, когда госпожа предложила это торпарю, он ответил, что без Малин ему не справиться. Ведь все цветы на торпе растут только благодаря ей.

«Неужто мне не перемолвиться с девочкой хоть словечком?» — подумал Сикстен. И вот, встретив однажды на дороге неподалеку от торпа точильщика, он обменялся с ним платьем и хорошенько заплатил ему за то, что тот на минутку одолжил ему точильный камень.

Когда он явился на торп, Малин вместе с младшими братьями и сестрами собирала яблоки со старой, поросшей мхом яблони на дворе у дома. Солнце освещало цветочки в ее волосах, и Сикстен думал, что прекрасней этой картины он ничего не видел.