Сакариус Топелиус - Подарок тролля

— Да-да, конечно, — тут же хором подхватили все дети. — Расскажи нам сказку!

— О королях, папа, сказку из жизни королей! — закричала Линда.

— Да-да, — не отставали дети.

— Дорогой мой Ингриди, ты должен знать какую-нибудь сказку, — вмешалась Сигридюр, помешивая суп в кастрюле.

— Ну ладно, — сдался наконец Ингрид. — Жил-был один крестьянин…

— Нет-нет, сказка должна быть про короля, а не про старика и старуху. Ты вечно рассказываешь сказки про старика и старуху, а сейчас мы хотим услышать сказку про королей, — запротестовала Линда.

— Ну, про королей так про королей, — сказал Индрид. — Жил-был принц, наследник престола, которого звали Медиас.

Медиас уже был невероятно богат, а в наследство должен был получить земли, которые простирались до самого горизонта и еще в семьсот раз дальше. Он часто отправлялся в поездки осматривать свои владения, при этом наряжался в свою лучшую одежду, седлал самого красивого коня и брал с собой верного пса. Но скромен он был не по-королевски и поэтому не привлекал особого внимания. Если надо было, он безропотно вставал в очередь к мяснику, булочнику или какому-нибудь другому торговцу, как все другие, обыкновенные люди. Никто перед ним не преклонялся, иногда ему даже приходилось ждать десять минут, пока продавщица не наговорится с подругой по телефону.

Иногда Медиаса это очень сердило, и тогда он вдруг восклицал:

— Вы обязаны мне кланяться!

Но тут он встречал изумленный взгляд, в котором был застывший вопрос: «И что только этот человек о себе воображает?»

Куда бы Медиас ни направлялся, никто его не узнавал. А порой ему было трудно даже вернуться к себе во дворец, потому что стражники останавливали его и просили предъявить удостоверение личности. Газеты ничего о нем не писали, поэтому никто-никто не знал о его существовании. Никто не просил его открыть какую-нибудь выставку, не приглашал на концерты или на королевские свадьбы.

Однажды Медиас, загрустив, сидел в своем королевском дворце, и вдруг перед ним появился гном.

— Чем ты так опечален, мой дорогой? — спросил гном.

— Я для всех пустое место, — пожаловался ему Медиас.

— Одно твое желание я могу исполнить, — сказал гном.

— Хочу, чтобы все, до чего я ни дотронулся бы, стало знаменитым, — недолго думая, пожелал Медиас. — Все, до чего бы я ни дотронулся, попадало на первые страницы газет всего мира. Хочу, чтобы все люди знали меня, кланялись мне и восхищались мной, мечтали встретиться со мной. Чтобы все всю жизнь вспоминали, как видели или слышали принца Медиаса!

— Твое желание будет исполнено, — сказал гном и исчез.

— А куда гном исчез? — спросил Альфред.

Индрид на секунду задумался:

— Он вернулся к маме.

— А где она живет? — спросила Линда.

— В кургане, неподалеку.

— А что он там стал делать? — спросил Альфред.

— Дети, пусть папа расскажет свою сказку, — сказала Сигридюр, и Индрид продолжил:

— На следующий день Медиас пошел в лавку мясника, чтобы купить себе колбасы и еще двух кур. И тут же его сфотографировали. А у женщины, до которой Медиас дотронулся в лавке, взяли интервью. Колбаса, которую он купил, стала всемирно известной и отныне получила название «колбаса Медиаса». Но колбаса стала не такой знаменитой, как тот крестьянин, который вырастил кур, купленных Медиасом. Крестьянин получил всемирную славу человека, который выращивает кур, которых покупает принц Медиас.

Когда Медиас сел на своего коня, конь тут же стал самым знаменитым конем Англии, а конюх, который ухаживал за конем, стал пользоваться бешеным успехом у женщин. Коня стали приглашать по всей стране, потому что каждому хотелось иметь жеребеночка от такой знаменитости. Медиас прикоснулся к стенам дворца, и тут же люди стали приезжать со всего света, чтобы посмотреть на этот дворец и сфотографировать его.

Если Медиас приходил к парикмахеру, лавочнику или булочнику, всюду повторялась та же самая история. Парикмахер, лавочник и булочник получали всемирную известность, и от посетителей отбоя не было. А стоило Медиасу приласкать какую-нибудь собаку, эта собака становилась настолько знаменитой, что люди называли родившихся детей ее именем.

В один прекрасный день Медиас встретил во дворце самую красивую девушку в мире, она была служанкой. Глаза голубые, белокурые волосы, заразительный смех, чарующая улыбка, а зубы белые как снег. У них было тайное свидание в летнем дворце, и Медиас прикоснулся к ней. Потом они оба прикоснулись друг к другу пальцами, губами и языком. А потом они прикасались друг к другу, целовали, гладили друг друга. И у них родились два замечательных сына. А тем временем прекрасная служанка появилась на первых страницах всех газет мира. Фотографы сделали так много снимков, что глаза ее покраснели, а лицо побледнело от сверкания многочисленных вспышек. Она попыталась скрыться от фотографов, взяла ставший знаменитым спортивный автомобиль Медиаса, в отчаянии помчалась с огромной скоростью, чтобы избавиться от вспышек. Но фотографы выстроились длинной чередой на всем ее пути и продолжали делать снимки. Ее ослепило, она наехала на фонарный столб и умерла.

Медиас от отчаяния разрыдался. И это появилось во всех газетах мира. Маленькие сыновья тоже плакали днем и ночью, но об этом ничего не было написано в газетах, потому что принц никогда до них не дотрагивался. Принц никогда не касался сыновей, потому что все их няни, дневная, вечерняя и ночная, внимательно ухаживали за детьми, пока принц и его избранница были на открытии выставки, концерте или на королевской свадьбе, а няни оберегали сыновей от славы и сверкания вспышек. Но теперь мальчики плакали и были безутешны. Они плакали, когда приходила вечерняя няня, и плакали, когда приходила ночная няня, а когда приходила утренняя няня, в промежутке между всхлипываниями они говорили:

— Хочу, чтобы пришел папа! Папа, утешь меня! Папа, полежи рядом со мной! Мне так плохо, папочка!

Но их грустный папа Медиас больше никогда ни до кого не хотел дотрагиваться.

— Это грустная сказка, — сказала Линда.

— Да, — сказал Сигридюр. — Это грустная сказка.

Я стоял у окна и смотрел на озеро. Вчера я видел там большую птицу. Вероятно, это была полярная гагара. Сегодня птиц нет. Сегодня видны только облака над коричнево-красным хребтом и серые горы вдали. Если бы кто-то раньше сказал мне, что я стану узником в таком невероятном месте, я рассмеялся бы и ответил, что не верю в детские сказки. В наше время не может произойти ничего подобного. «Мальчика заточили в скалу» — такой заголовок не произведет впечатления правдивой истории. Но как раз мне теперь предстоит найти любой способ, чтобы отсюда выбраться.