Сергей Головачёв - Живые cтатуи

— А где же у него было логово? — спросила Купала.

— Оно до сих пор сохранилось, в Дорогожичах, неподалёку от Кирилловской церкви. Есть там глубокий овраг с колючим названием Репьяхов Яр. Там и находится эта Змиева пещера.

В давние времена туда, на окраину города, отводили непослушных мальчиков и девочек, чтобы принести их в жертву кровожадному зверю.

— А я послушный? — на всякий случай спросил Коляда.

— Когда спишь, — улыбнулась бабушка.

— Тебя отвели бы туда в первую очередь, — язвительно заверила его сестра.

— Вместе со мной, — тут же парировал братец.

— Бабуля, а что, там и, правда, был вход в тёмное царство? — забеспокоилась Купала.

— А чего ты шёпотом спрашиваешь? — поинтересовалась бабушка.

— Да мне уже страшно становится, — призналась Купала.

— И мне, — признался Коляда.

— Нет, вход в подземное пекельное царство был в другом месте, — продолжила бабушка Веда. — Возле крутого Смородинского спуска. Именно там до сих пор протекает река Смородина, которая отделяет мир живых от мира мёртвых…

Раньше как было? В каждом городе вечном было своё царство подземное.

У греков в Афинах адом заведовал Аид со своей женой Персефоной.

У римлян потусторонним миром правили Плутон и Кора.

У славян же в Киеве души умерших встречала другая пара — Волос да Мара.

Волос был велик и трёхлик. Был он вхож во все три мира: и в Явь, и в Навь, и в Правь.

По земле он медведем шастал, под землею он змеем ползал, а по небу быком разгуливал.

Так бы и ходил до сих пор с вилами трезубыми по всему Трёхмирью, если бы повелителем тьмы не стал Кощей.

Захватил он все царства подземные, повыгонял с престолов прежних владык и стал единоличным правителем.

Замолчала тут бабушка Веда, будто задумалась.

— А дальше что? — сонно спросил Коляда.

— А дальше — всё! Всем — спать. Одно могу сказать, Кощей, вовсе не тот герой сказочный, за кого он себя выдаёт.

— А кто он? — сонно спросила Купала.

— Об этом я расскажу вам завтра, — зевнула бабушка, — в воскресенье.

В воскресенье бабушка повезла Коляду и Купалу на Крещатик.

По выходным дням главная улица столицы превращалась в пешеходную зону, и на проезжей части вместо машин гуляли люди.

То тут, то там бродячие артисты, танцоры и музыканты собирали вокруг себя прохожих. В одном круге танцевали брейк-данс, в другом — играли на гитарах, в третьем — ходили на ходулях…

Всё, как всегда. Но сегодня ожидалось нечто неожиданное. Сегодня должен был давать представление Театр живых скульптур.

И вот впереди зазвучала громкая музыка, раздался смех и аплодисменты. Коляда и Купала с бабушкой поспешили туда, где сплошной стеной толпился народ.

— Добро пожаловать в сказку! — голосил кто-то радостно в микрофон, — мы поможем вам поверить в неё.

Еле протиснувшись сквозь толпу, бабушка с внуками увидели на сцене двух белых ангелов. Вернее, две гипсовые скульптуры с огромными, сложенными за спиной, крыльями. И каждая в руке держала белую корзинку.

Затем на сцену вышли два толстяка с гроздями надувных шаров. Разноцветные шары так и рвались в небо. Едва толстяки прикрепили их к статуям, как те тут же поднялись в воздух.

Гипсовые скульптуры с надувными шариками поплыли над Крещатиком. Все дружно зааплодировали. Но это было ещё не всё.

Белые ангелы вдруг ожили. Они расправили крылья и стали разбрасывать над толпой конфетти.

— Они ведь живые! — воскликнул Коляда.

Возглас этот сильно позабавил публику. Все засмеялись. Но тут у одного из ангелов вдруг вырвался шар.

Толпа ахнула. Тут же воздушный шар улетел и у другого ангела. А затем шары один за другим стали уноситься вверх у обоих.

— Они же сейчас упадут! — истошно закричал Коляда, и люди испуганно бросились в разные стороны.

Но ангелы плавно опустились на опустевший асфальт и застыли, выпустив из рук последние шары.

Тут же на тележках вывезли и бережно установили на постаменты ещё с десяток статуй. Это были беломраморные парковые скульптуры античных богов и богинь.

Кроме этого появились также несколько славянских идолов: грозный Перун с молнией в руке, матушка Лада со снопом пшеницы и бравый молодец Ярила.

Поначалу многие смотрели на них с опаской, боясь подойти к ним поближе и проверить: живые эти статуи или нет.

Но вскоре зрители осмелели. Одни стали фотографироваться на их фоне, другие начали даже трогать их.

Самыми непосредственными оказались дети. Они любыми способами пытались проверить статуи на живость. Девочки щипали их и щекотали, а мальчики дёргали за уши, за нос и даже пытались стащить с их рук белые перчатки.

Статуи терпели и изо всех сил пытались доказать детям, что они — настоящие статуи. Дети же, прежде всего, хотели убедиться в том, что они — живые.

Взрослые в свою очередь предлагали симпатичным скульптурам познакомиться, спрашивали у них номера телефонов и упрямо настаивали, чтобы те заговорили.

Как только интерес к ним стал угасать, на Крещатик вывезли другие фигуры: серебристых роботов, ярких кукол и пёстрых клоунов.

По обе стороны улицы перед входом в дорогие магазины были выставлены живые манекены. Они ничем не отличались от тех, что стояли в витринах, и это сбивало покупателей с толку. Когда кто-то из них заходил в магазин, манекены кланялись ему и пугали до такой степени, что покупатель даже спотыкался.

— Ой, а я думал, это манекен! — оправдывался он перед прохожими.

Коляда и Купала остановились перед бронзовым шутом с металлической кружкой в руке. На плечах у него сидело два голубя. Иногда один из них перебирался шуту на голову.

Коляда обошёл вокруг клоуна и начал строить ему смешные рожи, провоцируя вызвать у того хоть какую-то ответную реакцию. Но всё напрасно, ни малейшего движения.

Одна девушка, проходившая мимо, бросила в кружку монетку. Неожиданно шут ожил и поклонился ей. Девушка отпрянула и воскликнула от изумления: «Так он что — живой?» Но шут опять застыл, как памятник.

Прорвав очередное кольцо зрителей, Коляда и Купала увидели на небольшом пьедестале ещё одного клоуна, который держал в руках разноцветные мячики.

Рядом стоял магнитофон, из которого звучала веселая музыка, и лежала коробка, в которой валялись монетки.

Клоун застыл в неудобной позе, не успев завершить движение. Зрители смотрели с интересом: сколько так можно простоять на одной ноге, и что будет дальше?

Удивительно, но даже стоя неподвижно, как памятник, он удерживал внимание публики. Никто не расходился. Какая-то магия была в этой застывшей фигуре.

— Брось ему монетку, — предложила бабушка Купале и дала ей пять копеек.