Александр Глонти - Грузинские народные новеллы

– Царь сегодня не дал тебе работать, где же ты денег добыл?

– Бог с тобой, – отвечает чувячник, – ешь, пей себе! Зачем тебе знать об этом? Простой я чувячник, не ворую, не торгую, в поте лица хлеб свой добываю и пирую. Сыграй лучше что-нибудь! Проклятый царь запретил мне чувяки тачать, а я воду стал продавать, вот и добыл на хлеб, жене и деткам принес, дружков угостил, тебе вот немного дал. Даст бог, и завтра чего-нибудь раздобуду. Мир велик…

Той же ночью царь повелел визирям: назавтра не пускать в город ни одного водоноса.

Чувячник встал рано утром, потащил в город бочку воды, да не пустили его визири, выбросили бочку. Загрустил чувячник. Ни чувяков тачать не дают, ни водой торговать. Бродит по базару. Тоскует без дела. Подбежал к нему какой-то крестьянин, говорит:

– Ты, видно, без дела слоняешься, найми-ка мне сорок работников, хорошо награжу!

Забегал чувячник. Подыскал сорок работников. Пошли с крестьянином, хорошо в тот день поработали. Вечером крестьянин раздал всем мзду. Чувячнику больше сорока рублей досталось, – добрым работником оказался. Повел чувячник всех к себе домой, хорошо попировали.

Царь опять перерядился в лохмотья дервиша, пошел глядеть, что чувячник поделывает. Заглянул в окно, видит – пир горой идет. Чувячник веселый, зовет его: сыграй, говорит, нам что-нибудь, дяденька дервиш!

Заиграл дервиш, чувячник ему червонец дарит. Другие тоже – по рублю-два. Повеселились, разошлись все, остался один дервиш, спрашивает у хозяина:

– Царь ведь не пустил тебя работать, где же ты денег раздобыл да столько гостей назвал?

– Бог с тобой, ешь себе, пей, да и ступай на все четыре стороны, – говорит чувячник, – на что тебе знать про это? Чтобы провалился наш проклятый царь – не дал сегодня водой торговать. Да разве я не найду себе другого дела? Помогли крестьянину, дал он нам денег, а меня особо наградил. Жене и деткам принес я на расход, тебе вот на хлеб дал, перед друзьями не осрамился, попировали. Завтра тоже, авось, что-нибудь придумаю. Мир велик!..

Царь приказал визирям наутро привести к нему чувячника. Пришел чувячник. Обрядили его в солдатскую одежду, дали саблю, винтовку, поставили у ворот – царский дворец стеречь. Чувячник подумал: влопался я, кто же сегодня мою жену да деток накормит, на что я вечером пировать буду, если целый день здесь простою? Вытащил саблю из ножен, видит – хорасанская. Стемнело, сменили его, взял он саблю, продал за пятнадцать рублей, а в ножны палку сунул. Вина, еды разной накупил, пять рублей в кармане оставил. Пришел к жене и деткам, пируют.

Царь подумал: сегодня уж чувячнику не пировать, пойду погляжу, что он поделывает. Опять перерядился в лохмотья дервиша, подошел к порогу чувячника. Видит, пирует чувячник, с детьми веселится. Обрадовался дервишу. Попросил сыграть. Два рубля подарил: чтоб наш царь провалился, говорит, сегодня заставил целый день дворец стеречь. Больше не мог раздобыть.

– Эти-то ты где взял? – удивился дервиш.

– Ты уж не наушник ли царский? Все, что ни скажу тебе, наутро запрещают, – покачал головой чувячник.

– Да нет, сам хочу жить, как ты! – пробормотал в смущении царь.

Чувячник рассказал ему:

– Царь наш сослепу дал мне хорасанский меч, я продал его, в ножны палку сунул. Взял пятнадцать рублей, вина и еды купил, два рубля тебе дал, три жене оставил на хлеб, завтра еще чего-нибудь раздобуду. Мир велик!..

На другой день царь опять призвал к себе чувячника и говорит:

– Человека приговорил я к казни. На площади народ соберется, ты должен своим мечом голову приговоренному отрубить.

– Великий государь, состарился я, а и цыпленка никогда не резал, как же мне человека убить? Прикажи кому-нибудь другому! – просит чувячник.

– Нет уж, тебе придется. Не выполнишь моего повеления, самого прикажу обезглавить!

Что делать чувячнику? Народу на площади собралось видимо-невидимо. Вышел царь с визирями. Вывели чувячника, поставили рядом с осужденным. Тоскует наш чувячник. Руки дрожат. Выступил вперед, обращается к народу:

– Люди добрые, послушайте, меня! Состарился я, а и цыпленка в жизни не зарезал, жил себе своим трудом, никому не мешал. Сегодня царь велел мне: обезглавь, мол, этого человека! Если заслужил он – пусть лишится и головы, и ног, а не заслужил – пусть клинок моей сабли обратится в палку! – Сказал и выхватил саблю из ножен. Поглядели, – и вправду, не сабля, а палка. Поднялся переполох. Безвинный человек! – кричат все. Освободили его и домой отпустили.

Царь позвал чувячника и во дворец к себе повел. Чувячник думает, и в самом деле голову ему отрубят. А царь принес пятьсот рублей и дарит ему: труженик, мол, ты, да к тому же и догадливый.

Чувячник трудится, как и прежде, и пирует ежевечерне. И работы и денег всегда у него довольно.

У бедной старухи был ленивый сын. Сызмала не любил работать. Как ни бились с ним, рукой не шевельнул никогда. «Слушай, парень, не малое ведь ты дитя. Поднимись, потрудись! Я состарилась уж, силы не те», – говорит ему то и дело мать. А он полеживает себе, ждет, когда есть дадут. Поест и к соседям идет язык почесать. «Один у меня сын, и тот лентяй. Гореть будешь, с места не встанет, ворот не отворит. Мне-то от него ничего не надо – пусть мои дни продлят его жизнь, – с ним самим что будет, вот о чем я тужу», – плачется соседям старуха. А соседи отвечают ей:

– Расти дитя, как враг, вырастет – будет тебе другом!

Думали, думали, что делать с лодырем, и присоветовали матери: «Жени его, бог даст – наберется ума, а больше ничего не поможет!»

Женили нерадивого парня. Бедняга жена его трудится от зари до зари. А лодырь ест да пьет, тем и живет. Жена не вынесла тяжких трудов и унесла наши с вами беды. Снова женили лодыря, привели молодуху. Матушка его долго жить приказала. Молодуха просит парня: «Пошевеливайся, принимайся за дело! Хоть бы малых ребят пожалел. Детей плодить и воробей горазд, да и тот растит их, кормит и поит». Лодырь и ухом не ведет, зря старается молодуха.

Однажды пошел лентяй в церковь. Вернулся веселый. Жена у него спросила:

– Что-то ты в духе сегодня. Что тебя развеселило?

– Батюшка-поп проповедь читал, как нужно жить. Я все так и буду делать!

– Как же? Скажи и нам!

– Да вот, жизнь, оказывается, мгновение. О завтрашнем дне заботиться совсем не надо, а вечное блаженство на том свете лишь. Там ни богачей, ни бедняков нет. Если не грешил здесь, Христос в рай тебя пустит, – там ничего делать не надо, сиди себе и болтай ногами. По мне это, ей-богу! Вот и решил я на тот свет уйти и вас с собой увести!

Жена тотчас же смекнула, в чем тут дело:

– Всем места в раю может не хватить. Сходи ты один, нашли на нас сон, про все в нем расскажи, тогда и мы с ребятами придем!