Ян Карафиат - Светлячки

И поехал своей дорогой, и радовался, и плакал!

И светлячки любили друг друга и слушались. Все светили и светили, личинки вели хозяйство, и ни в чём никогда не нуждались, но всегда всё у них было с избытком. [33] Ср. Евангелие от Иоанна, глава 10, стих 10: «…Я пришёл для того, чтобы имели жизнь и имели с избытком». А когда светлячки однажды сразу после захода солнца прилетели в знакомый сад у красивого дома, о, там внизу такая была суета! Слуги сюда, служанки туда, а там наверху, вот было огней! И такой длиннющий стол, а вокруг него полно женщин и мужчин. А во главе сидела та очень, очень красивая девица с прекрасным венком на голове, а рядом с ней пригожий солдат с золотым воротничком. И Фреда с каштановыми волосами там был, и у него тоже был золотой воротничок. И светловолосый Павлик. Весь в чёрном, а в петлице у пуговицы три беленькие маргаритки.

— Светлячки, посмотрите! Здесь у них, похоже, свадьба, — сказал папа и оглянулся на бронзовку. И действительно, бронзовка сидел, заложив руки, на самом верху приоткрытых дверей. — Бронзовка, смотри, тут у них свадьба!

— Свадьба, а как же! Видишь вон там невесту с красивым венком! Это Элинка.

— А за кого она выходит?

— За того господина с золотым воротничком. Господи, вот это господин!

И папа был доволен, но нужно было светить.

И они все светили и светили.

И пришла осень. Света убывало, а холода прибывало, и тогда светлячки решили, что уже никуда не полетят. Только светлячки из валежника ещё раз всех пригласили. И они пришли и расселись вокруг печи, и ели, и пили, и разговаривали. Но старый светлячок из валежника предсказывал, что зима будет злая, он это заметил по муравьям, а те, что у них, мол, очень мало дров.

— А у нас их полно, — сказала мама. — Ещё с прошлого года много осталось, и в этом году мы всё лето дрова собирали. Мы могли бы вам немного дать.

И папа подтвердил, и все светлячки подтвердили, и тогда помолились и попрощались, как раз ещё выдался погожий денёк, и носили светлячки дрова под дуб. Много их туда отнесли. Только потом уже принесли и привели в порядок всё у себя, всё внутри и снаружи заложили мхом, и когда сделали — помолились ещё:

Пожали лапки и поцеловались, и легли, и спали, спали, и спали.

И пришла зима. Ах, какая это была зима, лютая зима. Ручьи вымерзли до самого дна, птицы падали на лету — морозило так, что всё искрилось. Ах, светлячки под можжевельником, выдержат ли они?

Пусть. Ведь если замёрзнут, то замёрзнут послушными.

И пришла весна. Всё, всё расцвело, совершенно всё, а под можжевельником зацвели двенадцать маргариток, девять беленьких как молоко и три с краями красными как кровь. Так и цветут они там до сих пор.

Вероятно, у многих взрослых есть книги, которые остаются с ними на всю жизнь, хотя были прочитаны в детстве или в юности. Такие книги часто перечитывают, их героев вспоминают в нелёгкие минуты жизни.

История семейства светлячков, пронизанная радостью, надеждой и печалью, наверняка одна из таких книжек, хотя бы потому, что переиздавалась в Чехии примерно каждые два года.

Но бывают времена и обстоятельства — войны, вынужденное бегство и потеря дома, неизлечимые болезни, когда детская книга держит суровый экзамен на подлинность — нет, не описанных в ней событий — они могут быть сколь угодно невероятными — а поступков, мыслей и чувств — выражений доброй воли героев и посланий «небесных сфер», которые уловил и передал автор.

Вот и на долю «Светлячков» выпало серьёзное испытание в середине прошлого века.

А было это так:

Спустя двенадцать лет после смерти автора, во время Второй мировой войны, на его родине появился «показательный» концлагерь Терезин для еврейских жителей Чехии и Моравии. Нацисты приглашали туда комиссии Международного Красного Креста, чтобы те своими глазами увидели, как хорошо живётся под защитой Третьего Рейха.

В Терезине работали библиотека, оперная и драматическая труппы, музыканты играли в оркестрах, художники рисовали, учёные, писатели, деятели искусства читали лекции и вели кружки, прежде всего с детьми, которых было в Терезине немалое количество — сохранилась даже большая коллекция детских рисунков, и среди них есть иллюстрации к «Светлячкам» и афиша спектакля, поставленного по этой книге.

Вот что было записано по воспоминаниям тех, кому посчастливилось пережить войну:

«…Театр становится темой уроков, — дети рисуют декорации, наряжаются в бумажные крылышки и крапчатые панцири, — за окном — весна… Всё как в сказке…

…Жучки и бабочки в сказке пастора Карафиата радостно скачут по лепесткам фиалок, парят на весеннем лугу… Зимой они смиренно засыпают… Всему своё время — суровая библейская мудрость в сказке пастора раскрашена в цвета весны, в ней — идея высшей справедливости — жизнь продолжается — бабочки и божьи коровки не исчезнут из мира, просто на смену одним прилетят другие, не печальтесь, дети…

Спектакль „Жучки“, поставленный молодой актрисой Навой Шён с девочками дома L-410, был показан 32 раза. Премьера состоялась в мае 43-го». [34] Е. Макарова «Фридл. Документальный роман» // Журн. «Дружба Народов» 2000, № 9. «Жучки» — дословный перевод названия книги Я. Карафиата.

Рассказывают, что взрослые читали книжку вслух, а дети в костюмах скользили по сцене под музыку, сопровождая пантомимой события из жизни светлячков.

Так было легче заменять исчезавших участников спектакля, потому что поезда в Освенцим уходили из «показательного» концлагеря если не ежедневно, то вполне регулярно…

Помните, как папа-светлячок спрашивал Малыша: «…будешь ли ты достойным и будешь ли всегда хорошенько светить, как того Господь Бог хочет!?»

И думается, что бесхитростная книжка Яна Карафиата испытание тяжёлыми временами выдержала — ведь с её помощью удалось затеплить один из огоньков в тёмной ночи, выпавшей на долю детей Терезина.

А. Годинер

Чешские, потом Моравские братья — религиозная община протестантского толка, выросшая из движения гуситов, последователей чешского реформатора Яна Гуса (1371–1415). — Здесь и далее прим. перев.

Auchentorlie, Renfrewshire, Scotland, UK.

Жан Кальвин (Calvin, Jean, 1509–1564) — французский богослов, религиозный реформатор, основоположник кальвинизма. Его главные идеи были изложены в трактате Institutio religionis christianae — самом важном вероучительном сочинении за всю историю Реформации.