В. Маркова - Веер молодости

Приторочил он шесть плиток к седлу, а остальные шесть взвалил себе на спину. Покряхтел, подумал и сам уселся на лошадь верхом.

– Но! – закричал он. – Поехали!

Под такой поклажей бедная лошадь еле ноги переставляла. Сделает шаг и остановится, еще шагнет и снова остановится. Разве так доберешься до деревни? Рассердился крестьянин:

– Эй ты, мертвая! Ведь и положил-то на тебя всего шесть плиток, остальные на себе несу, а ты все ни с места!

Перевод Б. Бейко.

Один скупой зарыл в землю клад и положил на него заклятье:

– Явись чужому змеей, передо мной будь самим собой!

Услышал эти слова один воришка. Только успел скупой уйти, как он выкопал клад и положил вместо него дохлую змею. Немного времени спустя вздумал скупой откопать свой клад. Проговорил заклинание:

– Явись чужому змеей, а предо мной будь самим собой!

Разрыл землю, глядь – лежит вместо денег змея. Испугался скупой:

– Клад, а клад, не признал меня, что ли? Это я! Твой хозяин!

Но сколько ни кричал скупой, клад его так и не признал.

Рассердился скупой:

– До чего же ты забывчив! Не мог простого заклинания выучить!

Перевод В. Марковой.

В старину, далекую старину, жил один владетельный князь. Больше всего на свете любил он слушать сказки.

Придут к нему его приближенные:

– Чем угодно, князь, сегодня позабавиться? В лесу много всякого зверья: и вепрей, и оленей, и лисиц…

– Нет, не хочу на охоту ехать. Лучше мне сказки сказывайте, да подлиннее.

Начнет, бывало, князь суд чинить. Пожалуется ему обиженный на виноватого:

– Обманул он меня, вконец разорил… А виноватый в ответ:

– Князь, я новую сказку знаю. – Длинную?

– Длинную-длинную и страшную-страшную.

– Ну, рассказывай! Вот тебе и суд, и управа!

Станет князь совет держать, и там ему одни небылицы плетут.

Слуги князя все деревни в том краю обегали, всех расспрашивали, не знает ли кто новой сказки позанятнее.

Поставили по дороге заставы:

– Эй, путник, стой! Стой, тебе говорят!

Обомлеет путник от испуга. Что за беда нагрянула!

– Стой, говори правду! Был ли ты на морском дне в гостях у морского царя?

– Не-не-не был. Не довелось.

– А на журавле летал?

– Нет-нет, не летал. Клянусь, не летал!

– Ну, так полетишь у нас, если сейчас же, тут же, на этом самом месте, не сплетешь небылицы почуднее.

Но князю никто угодить не мог.

– Сказки-то в наши времена пошли короткие, куцые… Только начнешь слушать с утра пораньше, как уже к вечеру сказка кончается. Нет, не те пошли теперь сказки, не те…

И повелел князь повсюду объявить:

«Кто придумает такую длинную сказку, что князь скажет: «Довольно!» – тот получит в награду все, что пожелает».

Ну, тут уж со всех концов Японии, с ближних и дальних островов, потянулись к замку князя самые искусные рассказчики. Попадались среди них и такие, что целый день говорили без умолку, да еще и всю ночь в придачу. Но ни разу князь не сказал: «Довольно!» Только вздохнет:

– Ну и сказка! Короткая, короче воробьиного носа. Была бы с журавлиный нос, я и то наградил бы!

Но вот однажды пришла в замок седая сгорбленная старушонка.

– Осмелюсь доложить, я первая в Японии мастерица длинные сказки сказывать. Многие у вас побывали, да никто из них и в ученики мне не годится.

Обрадовались слуги, привели ее к князю.

– Начинай, – приказал князь. – Но смотри у меня, худо тебе будет, если зря похвасталась. Надоели мне короткие сказки.

– Давным-давно это было, – начала старуха. – Плывут по морю сто больших кораблей, к нашему острову путь держат. Нагружены корабли по самые края драгоценным товаром: не шелком, не кораллом, а лягушками.

– Как ты говоришь – лягушками? – удивился князь. – Занятно, такого я еще не слыхал. Видно, ты и в самом деле мастерица на сказки.

– То ли еще ты услышишь, князь. Плывут лягушки на корабле. На беду, только показался вдали наш берег, как все сто судов – трах! – разом налетели на камни. А волны кругом так и кипят, так и бушуют.

Стали тут лягушки совет держать.

«Давайте, сестры, – говорит одна лягушка, – доплывем до берега, пока не разбило наши корабли в мелкую щепу. Я старшая, я и пример покажу».

Поскакала она к борту корабля.

«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда голова, туда и ноги».

И прыг в воду – шлеп!

Тут и вторая лягушка поскакала к борту корабля.

«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда одна лягушка, туда и другая».

И прыг в воду – шлеп!

Следом третья лягушка поскакала к борту корабля.

«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда две лягушки, туда и третья».

И прыг в воду – шлеп!

Следом четвертая лягушка поскакала к борту корабля…

Целый день говорила старуха, а не пересчитала всех лягушек даже на одном корабле. А когда попрыгали все лягушки с первого корабля, принялась старуха пересчитывать лягушек на другом:

– Вот запрыгала первая лягушка к борту корабля:

«Ква-ква-ква, ква-ква-ква, ква-ква-ква. Куда голова, туда и ноги».

И прыг в воду – шлеп!

…Семь дней не умолкала старуха. На восьмой день не вытерпел князь:

– Довольно, довольно! Сил моих больше нет.

– Как прикажешь, князь. Но ведь жаль. Я только-только за седьмой корабль принялась. Еще много лягушек осталось. Но делать нечего. Пожалуй мне обещанную награду, я домой пойду.

– Вот наглая старуха! Заладила одно и то же, как осенний дождик, еще и награду просит.

– Но ведь ты молвил: «Довольно!» А слово князя, так я всегда слышала, крепче тысячелетней сосны.

Видит князь, от старухи не отговоришься. Приказал он выдать ей богатую награду и прогнать за двери.

Долго еще у князя в ушах звучало:

«Ква-ква-ква, ква-ква-ква… И прыг в воду – шлеп!»

С тех пор разлюбил князь длинные сказки.

Пересказ В. Марковой.

Жила-была обезьянка, маленькая и глупая. Целыми днями она только и делала, что прыгала с ветки на ветку.

– Будь осторожней, – говорили ей большие обезьяны, – так недолго и упасть!

Но обезьянка никого не желала слушать.

Она забиралась на самые высокие деревья и прыгала на самые тонкие ветки.

Как-то раз забралась она на высокое дерево. Вдруг ветка под ней обломилась, и обезьянка упала в колючий куст, а длинная острая колючка вонзилась ей в хвост.

– Ой, ой! Как больно! – заплакала обезьянка, и все увидели, что она, к тому, же трусиха.

Как раз в это время шел по лесу брадобрей и нес в котомке свои бритвы. Обрадовалась обезьянка:

– Помоги мне, пожалуйста, отрежь бритвой кончик хвоста вместе с этой противной колючкой.