Шарль Перро - Волшебные сказки

«Если так, — сказала принцесса, — я от души желаю, чтоб вы стали самым прекрасным и самым любезным принцем на всей земле, и насколько это в моих силах, приношу вам в дар красоту».

Не успела принцесса произнести эти слова, как принц Рике уже превратился в самого красивого, самого стройного и самого любезного человека, какого ей случалось видеть. Иные уверяют, что чары волшебницы здесь были ни при чем, что только любовь произвела это превращение. Они говорят, что принцесса, поразмыслив о постоянстве своего поклонника, о его скромности и обо всех прекрасных свойствах его ума и его души, перестала замечать, как уродливо его тело, как безобразно его лицо; что горб его стал ей теперь казаться не чем иным, как осанкою важничающего человека, что в его ужасной хромоте она теперь стала видеть лишь манеру держаться немного криво, и эта манера приводила её в восторг. Они также говорят, будто глаза его казались ей ещё более блестящими оттого, что были косы, будто в них она видела выражение страстной любви, а его большой красный нос имел для неё какой-то воинственный, геройский характер.

Как бы то ни было, принцесса обещала ему тотчас же выйти за него замуж, лишь бы он получил согласие её отца. Король, узнав, как высоко его дочь ставит принца Рике, который к тому же был ему известен как принц весьма осторожный и мудрый, был рад увидеть в нём своего зятя. Свадьбу отпраздновали на другой день, как и предвидел Рике с хохолком, и в согласии с его приказаниями, которые он уже дал задолго до того.

Жил когда-то дровосек с женою, и было у них семеро детей, всё мальчики; старшему было всего десять лет, а самому младшему — только семь. Покажется странным, что у дровосека за такое короткое время родилось столько детей, но жена его не мешкала и всякий раз приносила ему двойню.

Эти люди были очень бедные, и семеро их детей были для них большой обузой, потому что ни один из мальчиков ещё не мог зарабатывать себе на жизнь. Огорчало их ещё и то, что младший был очень слабый и всегда молчал; они считали глупостью то, что на самом деле было признаком ума. Он был очень мал ростом, а когда родился на свет, то был не больше пальца, оттого-то его и стали называть: Мальчик с пальчик.

Дома он от всех терпел обиды и всегда оказывался виноватым. Между тем он был самый смышлёный и рассудительный из братьев, и если он мало говорил, то много слушал.

Настала тяжёлая пора, начался такой великий голод, что эти бедные люди решили отделаться от своих детей. Однажды вечером, когда мальчики уже улеглись, дровосек, у которого сердце сжималось от тоски, сказал жене, сидя с нею у огня: «Вот ты видишь, что мы уже не можем прокормить наших детей; я не вынесу, если они умрут от голода у меня на глазах, и решил отвести их завтра в лес и бросить их там, а сделать это легко: пока они будут тешиться — вязать хворост, — нам стоит только убежать, так, чтобы они нас не увидели». — «Ах! — воскликнула жена дровосека, — неужели ты сам поведёшь и бросишь наших детей?» Напрасно муж доказывал ей их великую нищету, она не соглашалась: она была бедна, но она была им мать.

Однако, подумав о том, как больно ей будет смотреть на них, умирающих от голода, она согласилась и в слезах отошла ко сну. Мальчик с пальчик слышал всё, что они сказали: он с постели услыхал, как они заговорили о делах, тихонько встал и, чтобы не быть замеченным, забрался под скамейку, на которой сидел отец. Потом он снова лёг и всю ночь не спал, раздумывая о том, как ему поступить. Встал он рано и пошёл к ручью, где набрал полные карманы маленьких белых камешков, а потом вернулся домой. Собрались в путь, и Мальчик с пальчик ни слова не сказал своим братьям про то, что знал.

Они пошли в самую чащу леса, где за десять шагов уже не видно было друг друга. Дровосек стал рубить деревья, а дети его — собирать хворост и делать вязанки. Отец и мать, видя, что дети заняты работой, украдкой отошли от них, а потом быстро побежали прочь окольной тропинкой.

Дети, увидев, что остались одни, принялись что было мочи кричать и плакать. Мальчик с пальчик не мешал им кричать, зная, каким путем им вернуться домой: пока они шли, он бросал вдоль дороги маленькие белые камешки, что были у него в кармане. И вот он им сказал: «Не бойтесь, братцы мои, отец и мать оставили нас тут, но я доведу вас до дому: идите-ка за мной!»

Они пошли за ним, и он привёл их домой той самой дорогой, которой они пришли в лес. Они не решились войти сразу же и приникли к двери, стараясь услышать, что говорят их родители.

Когда дровосек и его жена вернулись к себе, сеньор, что владел деревней, прислал им десять экю, которые уже давно был им должен и которых они уже не надеялись получить. Это воскресило их, ибо бедные люди умирали от голода. Дровосек тотчас послал жену к мяснику. Так как они давно ничего не ели, то мяса она купила в три раза больше, чем надо было на ужин двоим. Когда они насытились, жена сказала: «Ах! Где-то теперь наши бедные дети? Им бы по вкусу пришлось то, что осталось от нашего ужина. Но ведь это ты, Гильом, захотел бросить их в лесу; я же говорила, что мы будем раскаиваться. Что они теперь делают там, в лесу? Ах, Боже мой, может быть, волки уже съели их! Какой ты жестокий, что бросил своих детей!»

Дровосек потерял, наконец, терпение: она раз двадцать, не меньше, повторила ему, что он будет раскаиваться и что она это говорила. Он погрозил, что прибьёт её, если она не замолчит. Нельзя сказать, чтобы дровосек не досадовал на себя, и чуть ли даже не больше, чем его жена; но ведь она не давала ему покоя, а он был такого же нрава, как и многие другие, которые любят женщин, умеющих говорить правду, но считают очень несносными тех, что всегда бывают правы.