Хью Лофтинг - Цирк доктора Дулиттла

А теперь настало время рассказать, что приключилось с доктором медицины Джоном Дулиттлом, когда он ездил из города в город с бродячим цирком.

По чести говоря, доктор вовсе не собирался становиться бродягой навсегда. Он только хотел показать публике невиданного двухголового зверя тяни-толкая и выручить на этом денег, чтобы расплатиться с моряком за одолженный корабль. Как вы знаете, корабль наскочил на скалы и пошел ко дну у берегов Африки. Однако мудрая сова Бу-Бу не раз говаривала — и была совершенно права, — что доктору разбогатеть так же легко, как утром умыться. Доктор не был жаден, на себя почти ничего не тратил и был счастлив даже без гроша в кармане. Наверное, поэтому, как только у Джона Дулиттла начинали водиться деньги, он тут же тратил их. Утка Крякки рассказывала, что уже раз пять-шесть на ее памяти доктор зарабатывал кучу денег, но чем больше становилась эта куча, тем скорее деньги уплывали неизвестно куда. Конечно, Джон Дулиттл никогда не был настоящим богачом, и даже когда он выступал в цирке со своими зверями, к концу каждого месяца в его карманах становилось пусто, словно деньги оттуда выдувало ветром.

Но давайте вернемся к тому времени, когда доктор Джон Дулиттл, пес О’Скалли, утка Крякки, сова Бу-Бу, поросенок Хрюкки, белая мышь и тяни-толкай вернулись из Африки в свой маленький домик на окраине Паддлеби-на-Марше. Надо было думать, как прокормить такую большую звериную семью, а доктор, как на грех, снопа остался без гроша.

К счастью, хозяйственная Крякки прихватила с собой припасы из кладовой пиратского корабля. Она долго считала, прикидывала и так и этак и в конце концов сказала, что пищи им хватит на два дня, от силы — на три. Но остальные так радовались возвращению домой, что пропустили слова Крякки мимо ушей.

Утка не могла сидеть без дела и тут же отправилась на кухню чистить кастрюли, драить сковородки и готовить обед. А доктор, и другие звери побежали в сад сказать «Привет!» своим любимым уголкам. Они все еще бродили по садовым дорожкам и вздыхали от чувств, когда послышался звон — это Крякки, ударив ложкой по сковородке, возвестила о том, что обед готов. Все помчались наперегонки, чтобы занять места за столом на кухне, где было так приятно коротать вечера.

— Не пора ли нам зажечь огонь в очаге? — спросил О’Скалли. — Что-то похолодало. Этот сентябрьский ветерок продувает меня насквозь. Мы так давно не сидели вместе у огня.

— А доктор расскажет нам что-нибудь занятное! — обрадованно воскликнул поросенок. — Историю про лису, которая хотела украсть гуся!

— Может быть, может быть, — промычал в ответ доктор с набитым ртом. — До чего же вкусны эти пиратские сардины! Просто объеденье!

Но до занятных историй дело не дошло. Как всегда, к доктору пришли пациенты. Сначала ласка — она сломала коготок. Не успел доктор перевязать ей лапку, как прилетел соседский петух. У него разболелось горло, он хрипел и кукарекал шепотом, настолько тихо, что утром даже не смог никого разбудить своим пением. Потом пара фазанов принесла своего птенца. Он был слабый, болезненный и отказывался клевать пшено.

Жители Паддлеби еще не знали о возвращении доктора, а среди зверей и птиц новость разлетелась в мгновение ока. До самого ужина Джону Дулиттлу пришлось перевязывать лапы и крылья, давать микстуры и порошки, ставить компрессы.

— Ничего не изменилось! — ворчала Крякки. — Ни минуты покоя!

К вечеру сильно похолодало. К счастью, в подвале нашлась охапка дров, и после ужина звери расселись вокруг очага и принялись наперебой просить доктора рассказать им что-нибудь или почитать книгу.

— Нет-нет, — отказался наотрез доктор. — Лучше подумайте о том, где нам найти подходящий бродячий цирк. Если мы должны заработать денег, чтобы расплатиться с моряком, то это дело нельзя откладывать. До сих пор мне не встречался ни один цирк, к которому мы могли бы присоединиться. С чего же начать? Насколько я понимаю, бродячие цирки потому так и называют, что они не стоят на месте. Где же нам их искать?

— Тсс! — вдруг зашикала на них сова. — Кто-то стучится к нам в дверь.

— Странно! — удивился доктор, выбираясь из кресла, где ему было так уютно. — Кто бы это мог быть?

— Вы помните ту даму, что села на ежа? — пропищала мышь. — Наверное, другой доктор плохо лечит ее ревматизм, и она снова вспомнила о Джоне Дулиттле. Надо бы ее отвадить раз и навсегда. Позовите из подвала ежа, пусть встретит гостью.

— Как ты можешь?! — воскликнул доктор и пошел открывать дверь.

На пороге стоял торговец едой для кошек Мэтьюз Магг по прозвищу «кошачий кормилец».

— Мэтьюз?! — удивился Джон Дулиттл. — Входите, милости прошу. Как вы узнали, что я вернулся?

— Как узнал? — переспросил «кошачий кормилец». — Мне о том донесли мои старые кости. Сегодня поутру у меня прихватило поясницу, и я сказал жене: «Что-то у меня спина побаливает, никак доктор вернулся. Загляну-ка на всякий случай я к нему вечерком».

Хотя Мэтьюз Магг и пришел на всякий случай, но именно на этот всякий случай он принес баранью косточку для О’Скалли, кусочек сыра для мышки, морковку для Хрюкки и цветок в горшке для доктора. А когда гость уселся возле очага, доктор протянул ему трубку и кисет с табаком. Душистый дым поплыл по кухне.

— Ну уж теперь-то вы наверняка посидите дома месяц-другой, — сказал Мэтьюз Магг.

— Боюсь, что мне не суждено стать домоседом, — ответил доктор. — Конечно, надо бы привести в порядок сад — уж больно он зарос и одичал, пока меня не было. Но мне срочно нужны деньги.

— Да, — задумчиво протянул Мэтьюз, — мне они всегда нужны и всегда — срочно. Скажу вам по секрету, я сумел кое-что поднакопить — целых двадцать пять шиллингов. Если они вас выручат.

— Не выручат, — остановил его доктор. — Меня не выручат и сто шиллингов. У меня слишком много долгов. Но я знаю, что делать. В Африке я вылечил от ужасной болезни племя обезьян, и они подарили мне редкое животное. У него две головы.

— Две головы? — поразился «кошачий кормилец». — Где оно? Я хочу на него посмотреть!

— Его зовут тяни-толкаем, и он сейчас щиплет травку в саду. Но учтите, что он очень застенчивый и не любит, когда его разглядывают. Давайте лучше возьмем ведро воды и сделаем вид, что пришли напоить его.

Когда Мэтьюз и доктор вернулись на кухню с пустым ведром, «кошачий кормилец» сиял от восторга.