Хью Лофтинг - Опера доктора Дулиттла

Мэтьюз Магг завернул за угол ближайшего дома и растворился в предрассветной мгле. Доктор постоял с минуту, а затем решительно зашагал в другую сторону.

Он шел и повторял:

— Я торгую овощами вразнос. Я торгую овощами вразнос.

Но он не сумел уйти далеко. Внезапно за его спиной раздался грубый голос:

— Стой! Что ты здесь делаешь?

Доктор остановился как вкопанный, медленно повернулся и увидел в десяти шагах от себя полицейского с фонарем в руке. Бежать было поздно.

— Прошу прощения, это вы мне?

— А кому же еще? — изумился полицейский. — Ну-ка отвечай, что ты здесь делаешь ночью?

Доктор смутился — он еще не успел выучить наизусть то, что должен был отвечать.

— Я иду на рынок. Я торгую овощами вразброс… то есть вразнос…

Полицейский поднес фонарь к доктору и осмотрел его с ног до головы — от мятой кепки на макушке до чиненых-перечиненых башмаков.

— До рынка отсюда рукой подать, — сказал полицейский. — Но ты почему-то идешь в другую сторону. Лучше признавайся по-хорошему, что ты тут делаешь.

Доктор молчал, не зная, что ответить. В соседних домах уже зажигался свет, любопытные лондонцы распахивали окна и выглядывали на улицу. Как всегда в таких случаях, послышались возгласы:

— Арестуйте его, господин полицейский, нечего ему шляться под нашими окнами.

— Ба! Да ведь это Джек-Кровосос! Он две недели тому назад дал деру с каторги!

А на другом конце улицы уже появился еще один полицейский, за которым семенил сам господин Гаррис…

Тем временем Мэтьюз Магг кружным путем добрался до цирка. Уже светало, когда он лихо, по-мальчишески, перемахнул через ограду и зашагал к фургону. Теодора сидела у окошка и, чтобы успокоиться, вязала. Она не спала всю ночь.

— Дельце выгорело, — сказал ей Мэтьюз. — Не тревожься, доктор вернется с минуты на минуту. Я пока прилягу вздремну, а ты меня разбуди к завтраку.

Но к завтраку доктор не вернулся. И звери и супруги Магг не на шутку встревожились. Все же Мэтьюз продолжал успокаивать всех:

— Ничего страшного, я знаю, что доктор непременно выйдет сухим из воды… — И тут он ошарашенно умолк.

В ворота цирка вошел доктор медицины Джон Дулиттл, мокрый до нитки.

— Боже мой, что с вами случилось? — запричитал Мэтьюз. — Я не сомневался, что вы вернетесь одновременно со мной!

— Меня остановил полицейский и стал задавать вопросы, на которые я толком не мог ответить. К тому же появился еще один полицейский с самим Гаррисом. Уж он-то узнал бы меня, несмотря на все переодевания.

— И что же вы сделали?

— Я решил бежать, но полицейский преградил мне дорогу. Тогда я размахнулся и изо всех сил ударил его в нос. Полицейский упал, а я задал стрекача.

— И полиция не погналась за вами?

— В том-то и дело, что погналась. Пришлось прыгнуть в реку и переплыть на другой берег. Пока полицейские искали лодку, я уже выбрался на берег и был таков. Мне ужасно неприятно, что я ударил полицейского, но что мне оставалось делать?

— Вам неприятно? — расхохотался Мэтьюз. — А мне, наоборот, ужасно приятно, что вы как следует врезали фараону. У меня с полицией старые счеты. Но как вам удалось в таком виде добраться до цирка и не вызвать подозрений у прохожих?

— Не вызвать подозрений? — переспросил доктор Дулиттл. — Да за мной шла целая толпа и показывала на меня пальцем. Хорошо еще, что никто не осмелился остановить меня.

— Да-а-а, — задумчиво протянул Мэтьюз, — похоже, что мы попали в переплет. Полиция не любит, когда ее бьют в нос, и будет вас искать. А если они узнают, что по улицам Лондона разгуливал мокрый до нитки человек, то сразу же догадаются, кто это был. Вам надо переодеться в сухую одежду и спрятаться на время. Нутром чую, что еще сегодня к нам пожалуют незваные гости.

Джон Дулиттл с Мэтьюзом осторожно выглянули из фургона. Полиции не было видно. Зато они увидели бульдога и овчарку из магазина Гарриса. Они гордо шествовали через лужайку, за ними шли О’Скалли, Скок и Тобби.

Джон Дулиттл вышел им навстречу.

— Здравствуйте, — приветствовал он их, когда собачья компания подошла к фургону. — Неужели этот ужасный человек посмел поднять на вас руку за то, что вы встали на мою сторону прошлой ночью?

— Еще как! — подтвердил бульдог. — Но мы с Джерри, — при этом он кивнул на молодую овчарку, — зарычали на него. У Гарриса храбрости нет ни на грош, он сразу же струсил и позвал на помощь соседа, такого же негодяя, как и он сам, чтобы выдрать нас плеткой. Кому хочется быть битым? Вот мы и ударились в бега. Гаррис бросился за нами, ругательски ругал вдогонку, умолял прохожих помочь ему, но мы убежали. Боюсь, правда, что он выследит нас и заявится сюда.

— К чему тревожиться заранее? — беспечно сказал Джон Дулиттл. — Как тебя зовут?

— Гриф, — ответил бульдог. — Так меня назвал еще мой первый хозяин, и с тех пор я не менял имя.

— Если Гаррис осмелится прийти сюда, — прорычал О’Скалли, — мы встретим его, как он того заслуживает.

Тобби и Скок тоже зарычали и показали белые острые клыки. Они были готовы защищать своих новых друзей

— Можешь на нас рассчитывать, — сказал Скок бульдогу и обратился к Джону Дулиттлу: — Господин доктор, Гриф говорит, что с удовольствием остался бы у нас.

— Конечно, — согласился доктор. — Джерри тоже может остаться. Правда, надо будет еще договориться с господином Гаррисом. А если он несговорчив и откажется продать вас мне?

— Да вы не беспокойтесь, господин доктор, — вмешался в разговор Мэтьюз Магг. — Даже если Гаррис подаст на нас в суд, мы отделаемся всего несколькими днями тюрьмы. Зато публика узнает о нашем цирке и валом повалит к нам. Лучшей рекламы и не придумать.

— Да, все это выглядело бы невинной шалостью, — грустно сказал доктор, — если бы я не ударил полицейского в нос. За взлом магазина нас, возможно, и не накажут слишком строго, но ни один судья не встанет на нашу сторону, когда узнает, что мы подрались с полицией.

— Господин доктор, — вдруг сказал Гриф, — прошу вас, впустите меня в фургон и закройте на минутку дверь. Мне хотелось бы сообщить вам с глазу на глаз кое-что о Гаррисе, вам это может пригодиться.

Джон Дулиттл провел Грифа в фургон и закрыл дверь. Остальные собаки — О’Скалли, Тобби, Скок и Джерри — стояли на лужайке и сгорали от любопытства: какую тайну откроет доктору бульдог?

Дверь оставалась закрытой добрых десять минут. Затем она открылась и О’Скалли услышал обрывок разговора.

— Как его зовут? — спрашивал доктор.

— Дженнингс, — отвечал Гриф, — Джереми Дженнингс, он раньше жил в Уайтчеппеле.

— Я запомню это имя.

Когда Джон Дулиттл сошел по ступенькам на лужайку, на крышу его дома на колесах опустилась большая стая дроздов. Они появились неожиданно, словно упали с неба.