Анна Черникова - Королева мусора

— Здорово… Помнишь тот памятник в Тарусе? Спящего мальчика? Помнишь?

— Да. Как мы тогда представляли, что он просыпается и играет с нами, бегает. Иногда казалось — вот-вот его ладошку в своих пальцах почувствуешь…

— Ага… Мы его Сережкой звали. Слушай, а пускай он тоже… Тоже здесь будет, а? Пусть тоже иногда побегает!

— Нет, Нат, не получится…

— Ну, почему?!

— Да потому… Мы тогда маленькие были, вот мама и сказала нам, что памятник называется «Уснувший мальчик»…

— А по правде как?

— А по правде он не уснувший… Утонувший он, вот…

— Сережка? — ахнула Наташа, словно речь шла не о гранитном мальчике, а о живом.

— Вот так… Сама понимаешь.

— Угу… Жалко так… Рассказывай дальше, ладно?

— А что дальше? Мест таких много, о каждом не расскажешь. Да и зачем? А есть места совсем простые, но тоже интересные. Например, игрушечная лавка, где работает самая настоящая добрая фея. И игрушки в этой лавке все разные, двух одинаковых нет. И все… Ну, как сказать? Симпатичные? Хорошенькие? Ну, не знаю… В общем, они все такие, что из рук выпускать не хочется. А воздушные шарики в этой лавке огромные, яркие, и долго-долго могут летать и не сдуваться. Несколько месяцев. А еще по городу ходит дядька… Ну, самый обычный дядька. Не знаю, как его описать, потому что на него никто и не смотрит. Все смотрят на Разбойника. Это такая кукла-марионетка. Дядька ее на ниточках водит перед собой. И всем кажется, что Разбойник — живой. Дядьку словно и не замечают, а с Разбойником здороваются, разговаривают…

А все дома в этом городе или деревянные (на окраинах), или из красного кирпича, или серого камня. И все — разные. И все — красивые. И все — сказочные. А фонари граненые, на ажурных столбах или на длинных цепях. И в них вставлены разноцветные стеклышки, так что, когда дует ветер, кажется, что по городу мечется разноцветная метель…

А вообще, что я тебе рассказываю?! Смотри сама!!! — и Дашка махнула волшебной палочкой…

…Город был прекрасен. Не смотря на то, что стояла глубокая ночь. А, может быть именно поэтому. Девочки непроизвольно схватились за руки, потому что им показалось, что они сейчас упадут. Ветер шумел в кронах деревьев, и с непривычки казалось, что все вокруг движется — это качались на цепях и разбрасывали вокруг разноцветные отблески граненые старинные фонари. И этот теплый свет, и этот теплый ветер, и теплый запах не успевшего остыть камня… Девочкам стало так хорошо, что они засмеялись. Наташка раскинула руки, как крылья, словно стараясь обнять ветер, закружилась. А Дашка смотрела на дракончика. Тот проснулся. И, ничего не понимая, оглядывался, часто моргая:

— А… Простите… Где я?.. Я заснул почему-то?

— Ой… Васенька! — Наташка бросилась к дракончику. — Тебе лучше, да? Ты себя как чувствуешь?

— Спасибо, хорошо… А мы, извините, где? И где Мишка?.. А что стало с Королевой? — вопросы так и сыпались из дракончика.

— Стоп, стоп, стоп! — запротестовала Дашка. — Если ты, Васька, задашь еще хоть пару вопросов, мы забудем первый!

— Извините… — смутился дракончик и по привычке засунул голову под крыло.

— Опять двадцать пять! Да высунь ты голову! И не извиняйся так часто…

— Даш, не шуми на него! Это нам все понятно, а он-то заснул посреди свалки, а проснулся в незнакомом городе… Конечно, у него каша в голове… Вась, ты помнишь, какое условие поставила Королева?

Дракончик деликатно закивал, видимо, боясь что-то говорить, потому что волосы в нем так и бурлили.

— Ну, вот… «Богомол», который на тебе прилетел, он хороший был…

Дракончику Ваське это утверждение показалось, мягко говоря, спорным. И он протестующее затрещал крыльями.

— Ну, может и не хорошим, — встряла в разговор Дашка, — Но, во всяком случае, он тоже был против Королевы. Вот уж не знаю, почему…

— Ну вот, — опять заговорила Наташа, — Он Дашке, когда руку пожимал, сунул волшебную палочку. Понимаешь?

— Я, извините, не тупой… — почему-то обиделся Васька. — Конечно, с такой палочкой Волшебную страну сделать достаточно просто… Но все же тоже времени требует. Как там со сроками? Сколько сейчас времени? Если вы закончили, может, пора Мишку выручать? Нам-то хорошо, а он там…

— Ой, конечно… — Наташка и Дашка разом покраснели. — Стыдно-то как… Надо бы с Королевой связаться. Пусть выполняет договор!

Но придумать, как связаться, они не успели. Королева, видимо, сама поняла, что проигрывает. И опять с неба послышался голос… Нет, не голос, а смех. Мягкий, переливчатый и, в общем-то, даже красивый. Только по спине от него почему-то бежали мурашки… А отсмеявшись, Королева заговорила:

— Ну что, торжествуете победу, девчонки? А не рано ли?

— Но… — Дашка задохнулась от негодования, — Но Вы же сами…

— Во-первых, обращаясь ко мне, добавляй «Ваше величество»! А не то…

Раздался щелчок, в небе громыхнуло, и в одно из стоящих по близости деревьев ударила молния. Дерево заполыхало. Наташка в ужасе прижалась спиной к Дашкиной спине, Васька опять затрещал крыльями, вздыбил чешую.

— А во-вторых… Во-вторых — спасибо! — продолжал насмешливый голос.

— Что?! — девочки не верили своим ушам.

— А что слышали! Вы не только хорошо убрали эту свалку, но и выстроили мне отличную мусорную страну.

— Это волшебная страна, волшебная, а не мусорная! — Наташка в возмущении сорвала голос.

— А какая разница? Королевой-то буду Я! И все жители станут моими мусорными подданными!

— Нет! — Дашка сжала кулаки. — Нет! Мы не позволим!

— А как? — голос стал вкрадчивым, не утратив, впрочем, насмешки. Как милые мои? С вашими двумя жалкими желаниями… Одно я вам советую оставить для возвращения домой. А второе… Ну, второе вам будет на что потратить!

Опять ударила молния, и тут же рядом с девочками раздался жалобный стон. Они, уже понимая, что произошло, и холодея от этого понимания, обернулись.

Васька был еще жив. Но… В каком он был виде… Радужные, переливчатые крылья обгорели, жалко и нелепо торчали тонкие кости, да кое-где свисали лохмотья кожи… Белая шерсть обуглилась и почернела, один глаз лопнул и вытек… Неловко ворочаясь, он тянул к девочкам шею, и все пытался что-то сказать, трудно выталкивая из себя слова:

— Не… тратьте… желание. На… меня. Не… надо. Измените… историю. Прошлое… Прошлое создайте… И — маму… Мне…

Тут дракончик уронил голову. Наташка кинулась к нему, заливаясь слезами. А Дашка не двинулась с места. Она только яростно сжимала в руках волшебную палочку, и мысленно приказывала себе: «Не плакать… Не плакать… Не сметь! Думать… Думать надо! Ведь что-то он имел в виду? Ведь что-то хотел сказать! Васенька, малыш, да как же это!.. Нет, не сметь. Не сметь жалеть! Думать… Как же это — изменить прошлое?! Как… Будущее — понятно… Но прошлое!»