Такэдзи Хирацука - Папа большой, я маленький

Повесть кончается словами учителя: «Будь счастлив, малыш!» Почему же он не сказал: «Ты будешь счастлив»? Ведь мальчику выпала в жизни великая удача: у него замечательные родители — добрые, умные люди. Они доверяют своему сыну. Мама говорит:

«— …Мы не всегда можем помочь тебе.

— Когда не можете?

— Когда ты поступаешь, как тебе вздумается. Или когда мы поступаем, как нам вздумается».

Да, Такэдзи Хирацука умел объяснять детям и самое сложное из мира взрослых понятий. Он учил отличать подлинную красоту от мнимой. Красота цветов, принесённых в дар учителю и его молодой жене, — настоящая, от сердца. Красота старинных домиков среди новых домов оказывается бессмысленной, потому что в этих старых домах плохо живётся людям.

Подчас он лукаво улыбается: как хороша луна, если смотреть на неё сквозь стакан с пивом! Вы поймёте эту улыбку, если я скажу, что луна — один из символов чистой красоты у японцев, на неё было принято смотреть с торжественным благоговением.

Такэдзи Хирацука не боялся писать о неприятном, даже отвратительном. Как, например, о языках болтунов, бездумных людей, языках, которые скользили под ногами в лесу в стране Что-хочу-то-и-делаю, о паутине цифр и липких денег, которые подчас облепляют мысли людей. О пивнушках, в которых собираются взрослые люди и болтают. Случается и такое. Школьный учитель в повести у него говорит: «А женятся и выходят замуж, малыш, для того, чтобы не сделаться одинокими, как Одни-Одинёшеньки из страны Что-хочу-то-и-делаю. Будет жена, появится малыш, потом другой… Станут они жить дружно, мирно. Вырастут и будут трудиться, чтобы сделать этот мир лучше».

Но всё это будет ни к чему, если случится новая война.

Отец мальчика понимает это. В самом начале повести, в забавном разговоре с отцом, мальчик вдруг слышит серьёзную мысль. Помните, когда он спрашивает: «Выходит, люди глупцы?» — отец отвечает: «Пока да. Были бы умными, войны не было бы».

Эта мысль писателя, высказанная тридцать лет назад, зазвучала с новой силой сейчас. Сейчас, когда всё опаснее становятся люди, выступающие за то, чтобы Япония вновь имела мощную воинственную армию…

Во взрослом мире взрослым порой бывает одиноко. Одиноко бывает и отцу мальчика. Однако давайте и здесь остановимся и подумаем. Вы уже заметили, конечно, что самые простые, понятные на первый взгляд слова, поступки героев, события оказываются на деле много сложнее. Только ли потому складывает отец мальчика сказки, что ему бывает одиноко, или только потому, что об этом просит сын? Вряд ли. Так настоящая сказка не получится. В главе «Странный мир» писатель показывает, что для этого нужно особое настроение, которое возникает, когда всё, что ты чувствуешь, и всё, что происходит вокруг, связывается, сплетается с помощью особого умения. Оно называется воображением. Этим замечательным даром и наделил Такэдзи Хирацука отца мальчика. Он сделал его сказочником, поэтом. Вот почему его вдвойне, втройне печалит несправедливость, жестокость, злоба, глупость тех, кто верховодит во взрослом мире. Оттого и сказки у него то и дело получаются печальные, оттого и хочет он вечером, после трудного дня, поступать так, как ему вздумается. И когда это его хотение попадает в сказку и сказка от этого становится страшной не по-сказочному, перестаёт быть сказкой, мама говорит ему об этом. Так страна Что-хочу-то-и-делаю учит всех троих: отца, мать и их сына — воевать с одиночеством, ибо настоящее хотение — хотение быть добрым, умным, участливым.

Вот почему добрый мальчик оказывается главным врагом страны Что-хочу-то-и-делаю. Министр этой сказочной страны говорит: «Какой невоспитанный! Похоже, он не знает, что в стране Что-хочу-то-и-делаю нельзя делать всё, что тебе хочется!» И выходит, что страна-то эта — страна не своего, а чужого хотения. Вы думаете, что Такэдзи Хирацука этого не знает? Знает, конечно. И, как настоящий сказочник, незаметно, исподволь подводит нас к этому выводу.

Он сумел рассказать нам несказочную сказку с радостным концом. Почему радостным? А разве это не радость — плыть в тёплом весёлом море на сильной спине отца и видеть маму на берегу. Вот так: «И я сразу узнал маму в толпе людей. Будто она стоит в центре мира, а вокруг цветы».

Тян — уменьшительно-ласкательный суффикс.

Тат а ми — толстая соломенная циновка.

М а ндзю — пирог со сладкой бобовой начинкой.

Кюс ю — самый южный остров из четырёх больших островов Японии: Хоккайдо, Хонсю, Синкоку, Кюсю.

Гакк о — школа.

Гет а — японская национальная обувь — сандалии в виде деревянных скамеечек.

— Ты сегодня такая красивая!

— Ну что ты!

— Правда, красивая…

— И суп из осьминога был очень вкусный.

— Да? Вкусный?

— Очень.

— Спасибо.

Ур а сима Тар о — персонаж японской народной сказки — побывал в гостях у морского царя.

Токоном а — ниша в японском доме, где обычно ставят цветы и вешают вертикальные картины — свитки.

Т э рут э ру-б о дзу — бумажная кукла, которую вешают под карнизом, на дерево и в прочих местах, чтобы призвать хорошую погоду.

Г и ндза — главная торговая улица Токио с ресторанами и разными увеселительными заведениями.

Сак э — рисовая водка.

«Двадцать ворот» — популярная радиовикторина японской радиовещательной компании «NHK».

Куваб а ра-кувабара! — возглас при ударе грома, заклинание для предотвращения несчастья: «Чур, меня!»

Город назывался Хэй а н, ныне Ки о то, один из красивейших городов на свете. Он расположен на главном японском острове (ведь Япония — страна островов), на Хонс ю .