Клара Джимиева - В стране сказок

— Егорку дядя отвезет в больницу, и он расскажет свое стихотворение маме, — сказала Ленка.

— Врет он про больницу и маму. Я сам слышал, как Марья Васильевна пожалела его маму! Она у него в психушке, — сказал Вася.

— А психушка по-твоему что?! Не больница?

Вася пожал плечами.

Разговор их на этом прервался. В зал вошли гости, и директриса представила их детям. На седого мужчину сказала, что он министр народного образования, на молодую женщину в красивом синем платье показала рукой:

— Инспектор народного образования Людмила Васильевна!

— Зануда! — тихим шепотом ответила на это Нина Владимировна.

— Это как понять? — шепотом спросил ее Вася, но ответа не последовало. В это самое время вошли в зал мужчина с черными усами, а за ним молоденькие ребята внесли большие бумажные мешки.

Министр поздоровался с ними и сказал:

— Хорошо, что вы подоспели!

— Я же обещал! — улыбнулся ему усатый.

Директриса «сладким» голосочком сообщила:

— Родненькие мои! Славные мои детишки! Спонсор Руслан Александрович привез вам всем сладости! Скажите ему «спасибо».

— Спа-си-бо! — дружно ответили дети, затем сорвались с мест и окружили мешки.

Парни только успевали вручать мешочки со сладостями. Лена и Вася побежали, сели на стульчики и сверили содержимое кульков.

— Здорово! Все одинаково! — обрадовался Вася, но еще подозвал и Егорку, у того оказалась пачка печенья с другой надписью.

— Смотри, она не больше и не меньше наших! — успокоила Васю Лена.

Все дети получили подарки, и воспитательницам пришлось пригрозить, что отберут их, если они не сядут и не успокоятся. Подействовало, хотя очень хотелось каждому приступить к еде: печенья, конфеты, батончики и по апельсину…

Министр спросил:

— Вас кормят хорошо?

— Да-аа!

— У вас тепло?

— Да-аа! — хором пропели дети.

Тут директриса и сказала:

— Мы-то все делаем для детей! Сами видите: они чистые и накормленные. Но о нас все позабыли! Месяцами не получаем зарплату, деньги на питание не отпускаются! Никто нам не помогает!..

— Неправда! — раздался звонкий голосочек Васи, и все посмотрели на мальчика, который уже шел к гостям. — Неправда! Недавно милиционеры привезли нам апельсины! Целых пять коробок! Сказали по две штуки на каждого…

— Вася! — завопила Нина Владимировна и направилась к мальчику, но инспектор подозвала Васю, обняла и спросила:

— Что, ни одного апельсина детям не дали?

— Не дали! А милиционер сказал, что привезли их детям!

Директриса рассердилась на «ябедника» и потребовала не придавать значения его словам. Однако проверяющие сочли нужным выслушать до конца маленького детдомовского правдолюбца.

И он продолжил:

— Нина Владимировна сказала, что когда-нибудь лопнет брюхо директрисы, как у волка! И выскочит из него не Красная Шапочка, а пять картонных коробок с апельсинами! Вот будет здорово!

Засмеялись только детишки и Людмила Васильевна.

Детей сразу отправили в групповые комнаты с нянями, а гости решили поговорить с хозяевами.

О «предательстве» Васи услышали все сотрудники. Одни ругали его, другие хвалили, а Марья Васильевна сказала:

— Бедный мальчик!

— Что теперь будет? — заглянула к ним соседка.

— Ничего не будет! Ворон ворону глаз не выклюнет! Начальству нашему пришлют еще одну грамоту! Муж ее тоже сидит там, наверху! — сказала няня и показала пальцем в потолок. — Вот Нину Владимировну уволят с работы, а Васю накажут…

Вася не дослушал. Он быстро собрался: надел куртку, ботиночки, сунул в пакет свои гостинцы и фуражку отца и убежал из детского дома. «Скорее на вокзал и сесть в поезд! Иначе снова схватят и приведут сюда!» — подгоняли его тревожные мысли.

На железнодорожном вокзале было многолюдно, и затеряться среди множества народа. Васе большого труда не составляло. Не удавалось сесть в вагон. Проводники отгоняли его прочь, пока он не догадался пристроиться за бедно одетой тетей и перехитрить всех.

Вася целый день бродил из вагона в вагон. Поел свои гостинцы, а на ночь устроился под столом в вагоне-ресторане. Обнаружили его на второе утро и хотели высадить на небольшой станции.

— Тетенька, мне надо ехать до конца! — умолял Вася. Ему хотелось попасть в большой город с базарами и вокзалами, чтобы было где жить и питаться.

— Убирайся! Убирайся, тебе говорят! — гнала его проводница.

В это время к вагону подошел милиционер и тревожно засвистел:

— Гражданочка! Никого тут не высаживай! От этих бродяг житья нет!..

— Мне он тоже не нужен! Пусть убирается! — пуще прежнего заорала проводница.

Тогда милиционер решил показать ей, кто хозяин на этом перроне: он схватил мальчика за шиворот и силой затолкал его в переполненный тамбур вагона, приговаривая:

— И чтобы глаза мои больше тебя не видели на этой станции!

Вася был рад такому исходу дела. Он побежал по коридору вагона к своим знакомым попутчикам и по их совету спрятался на одной из верхних полок.

Поезд прибыл на станцию назначения рано утром. На огромном вокзале было многолюдно. Продавцы открывали свои ларьки, разгружали товар.

Вася имел опыт беспризорной жизни и понимал, что среди множества народа надо искать себе подобных. Он шел по залу ожидания, всматривался в лица и безошибочно находил пьяниц, но те гнали его прочь беззлобным коротким словом:

— Пошел вон!

Один старичок в измятой соломенной шляпе протянул мальчику корочку хлеба:

— Мне его не прогрызть! Ешь.

— Спасибо.

— Бродяга? — спросил старичок.

— А как вы это узнали? — удивился Вася.

— Много лет прожил на земле, — ответил старичок и крикнул в сторону угловой скамейки: — Карпыч! Тебе не нужен помощник?

Вася понял, что Карпыч спит, раз его не видно, и побежал к нему сам. На скамейке, действительно, спал мужчина, подложив под голову телогрейку. Возле него на полу стояли деревянные протезы-ноги, обутые в ботинки.

— Ух ты! — удивился Вася, присмотревшись к руке спящего, на которой был нарисован синей тушью якорь.

Карпыч приоткрыл налитый кровью «бычьий» глаз и пробормотал толстыми губами:

— Мал еще.

— Вы не смотрите, что я маленький! Я умный! И сильный! В детском доме меня прозвали Профессором!.. Еще я умею петь! И просить милостыню жалобным голосом!

— Прочирикай песенку, — не открывая глаз, попросил Карпыч.

Вася не заставил себя ждать. Он бросил пакет с фуражкой отца на скамейку, расставил ноги для удобства и запел:

Карпыч поднял руку: хватит, мол. Испугался Вася, что не понравился толстячку и начал уверять, что знает много песен и может их петь хоть целый день.