Хью Лофтинг - Доктор Дулитл и его звери

Оторвавшись от своих стеблей, шарики надуванчиков поплыли над поляной разноцветной стайкой. А Тудасюдайчик скакал и приговаривал:

— Я еду, еду, еду гулять по белу свету! Он скакал сначала в одну сторону, разметав свою лошадиную гриву, потом скакал и обратную, потрясая витыми антилопьими рогами.

Постой! — строго сказала его мама антилошадь Туда-Сюда. — Ты еще мал гулять по свету. А вдруг заболеешь? Кто тебе поможет без мамы?

— Как кто? — удивился Тудасюдайчик. — Конечно же, звериный доктор! А ты, мамочка, не волнуйся. Я буду писать письма.

— Но тебя могут обидеть злые звери, — не унималась мама Туда-Сюда.

Тудасюдайчик весело расхохотался. Передняя, лошадиная голова его тоненько ржала, а задняя, антилопья, радостно игогокала.

— Ха-ха-ха, и-го-го! — смеялся Тудасюдайчик. — Пусть попробуют сначала поймать меня. Ко мне невозможно подкрасться незамеченным. Ни спереди, ни сзади. Ведь у меня и там и там голова. От опасности я унесусь вперед, как быстрая лошадка, а врага встречу острыми рогами, как смелая антилопа. Не волнуйся, мамочка. Ведь я буду писать тебе письма!

Что могла возразить заботливая мама Туда-Сюда? На самом-то деле она тоже считала, что ее мальчик Тудасюдайчик должен повидать свет, набраться ума-разума. Не сидеть же ему весь век на укрытой ото всех Травяной полянке.

— Ладно, — сказала она, — я отпускаю тебя. Но только каждый день пиши мне письма и отправляй с ласточками, со стрекозами, с бабочками или крохотными птичками колибри. А я буду вглядываться вдаль обеими головами, всеми четырьмя глазами, и ждать, ждать, ждать и скучать, скучать, скучать.

И она залилась слезами. И лошадиная ее голова, и антилопья роняли на траву крупные тяжелые капли слез. С тех пор, кстати, на Травяной полянке стали расти цветы мамины слезки. Их хрустальные бутончики были такими солеными, что годились в еду только вместо соли.

А Тудасюдайчик надел на спину мягкое травяное седло, прикрепил ко всем четырем копытам крепкие подковки, почистил о влажную траву свои витые рога и, не оглядываясь, поскакал на поиски звериного доктора. Вслед ему вспыхивали прощальными желтыми огоньками удивительные цветы салютики.

Три дня и три ночи скакал Тудасюдайчик без передышки по горным тропинкам, по бесконечным долинам, по непроходимым джунглям. И наконец оказался в Стране Обезьян. Он остановился перед шалашом доктора Дулитла и растерялся. Никогда он еще не видел столь диковинных зверей.

Его окружили утенок Кря-Кря, поросенок Хрю-Хрю, собачка Гав-Гав, сова Ух-Ух, а сам доктор Дулитл даже снял свой цилиндр и наморщил лоб. Потому что ни он, ни его друзья никогда в жизни еще не видели столь диковинного зверя. Так они стояли некоторое время, молча разглядывая друг друга.

— Кто ты? — наконец вымолвил доктор Дулитл.

— Я — антилошадь Туда-Сюда, а зовут меня Тудасюдайчик, — скромно ответил Тудасюдайчик и потупился сразу обеими головами.

— Впервые вижу такого зверя, — пробормотал доктор Дулитл и бросился листать все звериные справочники, какие только были у него под рукой. Он просмотрел зеленую книгу «Жизнь жуков и бабочек», прочитал объемистый голубой том «Рыбы, раки и каракатицы», заглянул в пеструю энциклопедию «Полеты птиц», просмотрел даже красную книгу «Древние животные».

Но нигде даже не упоминалось об антилошади Туда-Сюда. Там были описаны бабочки махаоны и жуки-рогачи, воробьи и чайки, окуни и акулы, олени, газели, серны, горные козлы и даже давно вымершие сказочные единороги. Но ни словечка о Тудасюдайчиках.

— А что ты ешь? — спросил утенок Кря-Кря.

— А что ты любишь? — спросил поросенок Хрю-Хрю.

— А кого ты боишься? — спросила собачка Гав-Гав.

— А где ты живешь? — спросила сова Ух-Ух.

И Тудасюдайчик отвечал им всем вместе, сразу двумя головами.

— Я ем траву, — говорила лошадиная голова.

— Я ем листья деревьев, — добавляла антилопья голова.

— Я люблю свою маму антилошадь Туда-Сюда, — отвечали хором обе головы.

— А еще я люблю нестись навстречу ветру, чтобы развевалась грива, — добавляла лошадиная голова.

— А я никого не боюсь — у меня острые рога! — гордо отвечала антилопья голова.

— А живу я в самом укромном и глухом уголке Африки, куда не ступала ни нога человека, ни лапа зверя, — грустно сказал Тудасюдайчик. — Я еще ничего не видел, а хотел бы повидать весь белый свет.

— Нет ничего проще! — обрадовался доктор Дулитл. — Отправляйся вместе с нами в путешествие. Ты будешь среди верных друзей и повидаешь немало. Встретишь на пути острова и моря, высокие горы со снежными шапками и глубокие пропасти, широкие реки и чистые озера, мелкие деревеньки и большие города.

Не меньше доктора обрадовался и Тудасюдайчик. Он высоко подпрыгнул на всех своих четырех ногах и звонко ударил копытами о землю.

— Еду, еду, еду, еду погулять по белу свету! — выкрикивал он, а потом остановился и спросил: — Только можно я сначала напишу письмо маме? Я ей обещал.

— Конечно! — воскликнула сова Ух-Ух. — Я, как самая грамотная, помогу тебе. Диктуй.

И она приготовила перо и пузырек с соком чернильного дерева. Но Тудасюдайчик вдруг пригорюнился.

— Я никогда не писал писем и не знаю, как это делается, — тихо сказал он.

— Пустяки! — вмешалась попугаиха Полли, которая давно уже прилетела и сидела на растопыренном, как ладошка великана, пальмовом листе. — Я продиктую твое письмо к твоей маме.

Она задумалась на минуту и затараторила:

— Постой, — перебил ее Тудасюдайчик, — мою маму зовут не так. То есть не совсем так.

— Я знаю, не перебивай, — рассердилась попугаиха Полли, — но ведь твоя мама, конечно же, дама. Уважаемая дама. Верно?

— Верно, — согласился ошарашенный Тудасюдайчик.

— Значит, ее можно называть уважаемая дама Тудама-Сюдама, — заключила Полли и продолжала:

— она на секунду задумалась и снова затараторила:

— Погоди, погоди, — удивился доктор Дулитл, — какой такой автомобиль? У меня нет автомобиля. Я хожу пешком, тем более что наш городок очень маленький.

Попугаиха Полли ни чуточки не смутилась.

— Автомобиль просто для рифмы, чтобы веселее было, — ответила она и закончила: