Энрико Новелли - Чуффеттино

К вечеру нашим друзьям стало легче. Жар свалил, солнце, немилосердно обжигавшее в течение дня их головы и спины, теперь освещало своими последними пурпуровыми лучами сине-лазурные волны; повеял прохладный вечерний ветерок… Все вздохнули с облегчением.

— Далеко еще, господин капитан? — спросил Чуффеттино, кончая обгладывать кость от ветчинного окорока, над которой он работал в течение целого часа. — По правде сказать, я здорово соскучился, — прибавил он мрачно.

— Что ж, если уж так соскучился, выйди из лодки и иди, куда тебе вздумается… И как ты, правда, можешь спрашивать, далеко ли еще нам ехать, если я даже не знаю, куда мы собственно плывем?

— Приятная служба моряка — нечего сказать.

— Не хуже и не лучше многих других.

— Работай до устали, да еще и рискуй каждую минуту отправиться в рыбье царство! И все это в сущности для чего?

— Замолчи, мальчуган, не говори глупостей. На свете всякий, кто работает, приносит пользу обществу и сознание это служит наградой за труд. Что бы было с промышленностью, с торговлей без моряков.

— Нет, знаете ли, все-таки, кем лучше всего быть на свете?

— Кем?

— Богатым барином. У меня, по крайней мере, большие к этому задатки.

— Умные речи! Нечего сказать! А я-то надеялся, что в тебе, наконец, проснулось желание работать.

Чуффеттино смутился, но возразил:

— Мне совсем не хочется работать.

Капитан Манджиавенто грустно вздохнул.

— Мне остается только пожалеть, — сказал он, — что твои слова не могут быть услышаны Феей Детей!.. Как хорошо было бы, если бы она их услышала! Знаешь, каким образом она бы тебя наказала? Исполнив твое желание.

— Но Фея Детей далеко, — грустно сказал мальчик, — чересчур далеко… Она не услышит…

— Кто знает!?. — прошептал в эту минуту чей-то нежный, нежный голос у самого уха мальчика. Он быстро обернулся, взглянул сначала на Мелампо, который спокойно дремал на дне лодки, потом на капитана, который весело смеялся, глядя на его изумленное лицо, и с раздражением спросил:

— Это вы сказали сейчас, господин капитан: «Кто знает»?

— Я?! И не думал, — все продолжая смеяться, ответил капитан.

— Но в таком случае… — Чуффеттино готов был по своему обыкновению разозлиться, но в эту минуту ему вдруг неудержимо захотелось спать.

Он лег на скамейку, закрыл глаза и моментально заснул.

На следующий день наших путешественников застигла страшная буря. Небо сделалось вдруг совсем черным, и на поверхности моря, накануне гладкой, как зеркало, стали вздыматься огромные водяные зеленые горы, окаймленные белой пеною. Бедную лодку подбрасывало, как щепку. Она попробовала было бороться с волнами, но тщетно. Мачта ее сломалась, парус унесло ветром, она потеряла сначала весла, потом руль, и наши друзья остались совершенно беспомощными во власти разъяренной стихни. Внезапно около самой их лодки разверзлась страшная бездна. Она была конусообразной формы, и во́ды, крутясь в бешеном вихре, все глубже и глубже устремлялись в эту гигантскую, черную, как ночь, воронку. Еще мгновение — стремительное течение подхватило лодку и началось страшное погружение в бездну…

Мелампо жалобно выл, Чуффеттино громко плакал, капитан кусал свои кулаки… Всякая надежда исчезла. Неожиданно лодка ударилась о подводную скалу, раздался зловещий треск, и в следующее за этим мгновенье все исчезло в бездне…

На утро следующего дня Чуффеттино оказался лежащим на берегу какого-то острова. Берег был очень круг, и, взобравшись на него, Чуффеттино еле переводил дух от усталости. Но вся эта усталость мигом слетела с него, когда он увидел лежащим в некотором расстоянии от берега город изумительной красоты. Точно бесчисленные гигантские бриллианты и изумруды сверкали в лучах утреннего солнца золотые купола его дворцов и минаретов, и весь он тонул в темной зелени своих рощ и садов. Редкое по красоте зрелище. От восторга Чуффеттино принялся прыгать, как обезьяна. И с громкими возгласами: «Какой дивный город! Какая красота!» — бросился бежать по широкой дороге, которая вела к городским воротам. Он бежал, что есть духу, опустив голову и не глядя перед собою, и едва не натолкнулся на телегу, запряженную парой ленивых волов, медленно двигавшуюся ему навстречу. Сидевший на возу сена человек рассмеялся тихим, беззвучным смехом, потом зевнул и сонным голосом спросил Чуффеттино.

— Куда ты торопишься, глупый малыш? Как тебе не совестно так быстро бежать? Ты мог бы размозжить свою голову, ударившись о дышло.

Чуффеттино оглядел сначала говорившего с ним полусонного возницу, потом закрывавших глаза ленивых волов и звонким голосом крикнул:

— Мне нечего стыдиться, что я бежал, а вот вам нужно было бы лучше править своими волами. А если вы не выспались, то оставались бы дома.

Возница с недовольным видом зажал уши и проговорил посла небольшого зевка:

— Ой! как ты кричишь!.. Нельзя ли потише… Ты говоришь, что я не выспался? Но я только что встал… А вот ты, должно быть, не знаешь еще, что в нашей стране бегать запрещено. Ты, очевидно, не здешний?

— Да, я не здешний… Но все равно, мой папа никогда мне не говорил, что существуют страны, где запрещается бегать…

— Ты находишься сейчас в «Царстве Лентяев», малютка, и нужно, чтобы ты знал законы страны. Жаль, что твой папа…

— Что?!. Что ты сказал?!. Я в «Стране Лентяев»?! В стране, где детей не заставляют ни читать, ни писать, ни считать?! В стране, где можно спать с утра до вечера и с вечера до утра? Где нет ни учителей, ни классных наставников, ни школ, ни тетрадей, ни книг?!.

На все эти вопросы, возница с тихим смехом утвердительно кивал родовой.

— О! Какое счастье! — воскликнул Чуффеттино, у которого сердце прыгало от радости.

— Наконец-то я попал в страну, о которой столько времени мечтал! Какой восторг! Какое блаженство! Это не то, что «Город Ученых», это — «Царство Лентяев»! Я никогда, никогда не уйду отсюда. Если даже меня будут тащить на веревке, все равно не уйду!!. Кстати, объясни мне: как же мне добраться сейчас до города, если нельзя итти быстро пешком?

— Прежде туда ходил трамвай, — отвечал возница, снова зевая и удобнее укладываясь на сене. — Но потом его упразднили, так как он чересчур быстро бегал. Если бы я ехал туда, я бы тебя прихватил…

— А скажи, сколько до него отсюда?

Возница пожал плечами, как бы желая сказать: «А кто его знает».

— Ну, делать нечего, — сказал Чуффеттино, слегка омрачившись, — пойду тихонько пешком… Как это скучно.

— Только предупреждаю тебя, будь осторожен. Не попадись городским сторожам. Иностранцев, застигнутых на месте преступления, т.-е. если они шли пешком, не имея на то специального разрешения от нашего короля, отправляют в Верховный Суд, и к ним применяют строгие меры наказания, согласно с законами страны. Только уроженцам этого острова в исключительных случаях разрешается ходить пешком. И только очень тихо. Шаг за шагом.