Сборник - Индийские сказки

Мышка, притаившись у третьей ножки, сказала: «Расскажу тебе опять о том, что видела собственными очами и слышала собственными ушами. Первый рассказ мой был о воре, второй будет о разбойнике».

Прошел день после описанного происшествия; разбойник пришел к вору: «Теперь моя очередь. Можешь идти со мной, но обещай не проронить слова, пока я сам не заговорю с тобой. Не то проиграешь обещанную награду».

Вор согласился, и соперники пустились в путь. Всю ночь разбойник тщетно придумывал, чем бы превзойти мошенника. Надо так устроить, решил он, чтоб его посадили в тюрьму, а мне отдали бы его выручку. Вот это будет действительно ловко!

Он стал осторожно собирать нужные сведения и узнал, между прочим, что раджа имеет обыкновение спать на верхней террасе дворца. Дворец этот расположен был в чудной местности, прямо над рекой. Разбойник сказал вору, когда они подошли к городу: «Теперь я буду действовать, а ты будь лишь немым свидетелем и жди там, где я прикажу тебе».

Он запасся железными крюками, дождался ночи, пробрался ко дворцу и, ловко цепляясь крючьями за выступы каменной стены, взобрался на крышу. Оказалось, что раджа уже спал, а охранял его лишь один часовой, расхаживающий взад и вперед по террасе. Разбойник выждал, когда тот пришелся к нему спиной, подскочил сзади, задушил его, а труп сбросил в реку. Все это было делом одной минуты. Затем он взял ружье и принялся спокойно ходить взад и вперед. Вор притаился на некотором расстоянии и терпеливо ждал, что будет дальше.

Скоро раджа проснулся и крикнул: «Часовой!» – «Я здесь, повелитель», – отозвался разбойник. «Подойди ко мне, сядь поближе и расскажи мне что-нибудь, чтоб душу веселило». Разбойник подошел, присел на некотором расстоянии от раджи и начал рассказывать ему повесть о золотых дел мастере, о жемчугах и о ловком мошеннике. По мере того, как повесть подвигалась, вор все более и более волновался и делал из своей засады выразительные знаки, чтобы предупредить рассказчика не выдавать его имени, не изменять ему. Разбойник делал вид, что ничего не замечает, и спокойно продолжал свой рассказ. Вдруг он остановился, и стал рассказывать радже свою собственную повесть, как он с помощью железных когтей пробрался на террасу и убил часового.

«О, Боже!» – воскликнул раджа озираясь. – «Кто ты такой? Отвечай, не медли».

«Повелитель, не бойся ничего. Я тот разбойник». «А где же мой часовой?» – продолжал испуганный властелин.

«Я только что сбросил в реку его безжизненное тело», – отвечал разбойник.

Раджа был сильно встревожен. Однако он скоро успокоил себя мыслью, что если бы разбойник намеревался убить его, он спокойно мог это сделать раньше, во время сна, и потому, очевидно, ничего подобного он не замышлял. «Вероятно, в общем, это добрый малый», – подумал раджа. «Подойди ко мне ближе!» – громко позвал он.

«Дозволь мне молвить еще слово, доблестный раджа! Я рассказал тебе повесть о воре. Вот этот несчастный сам лично перед тобой, а золотых дел мастер невинен». И с этими словами он подвел за ухо дрожащего вора.

Лишь только засветило утро, приближенные царя арестовали вора и отдан был приказ освободить торговца. Раджа, восседая в совете, повелел разделить жемчуг между разбойником и золотых дел мастером, а вора казнить и прах его развеять по ветру. Тогда разбойник весело отправился домой и зажил спокойно со своей женой.

«Ну вот, видишь ли», – заключила мышка, – «светило мудрости, что наградило разбойника чужим добром – родитель нашей мудрой царевны».

Царевна задрожала от гнева: «О, лживый дух, поплатишься ты мне за свою дерзость!» крикнула она в третий раз.

Снова в третий и последний раз прогремел барабан, и горожане, слыша этот звук, повскакали с постелей, сообщая друг другу: «Завтра свадьба нашей красавицы царевны!»

«Привет тебе!» – воскликнула дочь кузнеца. «И тебе также!» – отвечала мышка, после чего друзья расстались. Мышка пошла своим путем, а благодетельница ее спокойно закрыла глаза и проспала до утра.

На следующее утро весь город был с зарей на ногах. Каждому хотелось первому услышать радостную весть о свадьбе царевны, и весь город единодушно торжествовал. Дочь кузнеца тоже встала рано, тщательно оделась, чтоб не быть узнанной, прошла на конюшню и застала там супруга своего, царевича Гуля, в скромной одежде конюха, возившегося около лошади с скребницей и щеткой. Он сильно изменился за время своего несчастья, но чувствовал, что заслужил его своей заносчивостью, и старался безропотно переносить тяжелую участь. Царевна нежно посмотрела на супруга и слезы выступили у нее на глазах, но она пересилила себя и вернулась во дворец.

День прошел в увеселениях, играх и развлечениях, а вечером, среди блестящего собрания, торжественно отпраздновали свадьбу мнимого царевича и прекрасной царевны. После церемонии жених обратился к невесте: «Ты много ставила мне препятствий, прекрасная царевна, теперь моя очередь. Раньше шести месяцев ты не увидишь меня». Царевна удалилась в свои покои, а дочь кузнеца осталась еще некоторое время жить при дворе тестя.

Так велика была мудрость мнимого царевича, что раджа стал относиться к нему с большим уважением и советоваться с ним во всех делах. Приветливое обращение и рассудительный разговор молодого раджи пленительно действовали на окружающих и скоро покорились ему все сердца. Первым добрым делом дочери кузнеца было просить тестя освободить пленных царевичей и разрешить им вернуться на родину. Она сама пошла следить за исполнением этого распоряжения. Все были освобождены, кроме злополучного Гуля. Мнимый царевич приказал ему по-прежнему оставаться при должности: каждый день с утра подводить ему оседланную и взнузданную лошадь и всюду сопутствовать своему господину. Гуль с завистью смотрел, как освобождают его товарищей по несчастью, и с трудом удерживался от слез с досады и разочарования. «Один я остаюсь в рабстве!» – думал он с тоской.

Прошло несколько недель, дочь кузнеца отправилась к царю. «Позволь мне теперь, государь, вернуться в свою страну, к своим родным». Царь дал свое согласие, снабдил молодых всем необходимым для путешествия; дал им для охраны отряд всадников и отпустил их. Мнимый царевич сел на коня, царевну поместили в богатый паланкин, а Гулю приказано было не отставать от своего господина; к нему приставили даже стражу, чтоб предупредить всякую попытку бегства.

Через несколько дней царевич Гуль заметил, что они едут по дороге к его государству. «Увы, что скажет насмешливая дочь кузнеца, когда увидит меня в такой беде?» – с горечью думал он.

Караван был не более как в трех днях пути от столицы, когда дочь кузнеца приказала остановиться на ночлег и послала за супругом. «У меня тут одно серьезное дело», – сказала она Гулю, – «но это должно оставаться тайной для всех. Мне необходимо переодеться так, чтоб меня не узнали. Дай мне свою одежду, а сам возьми мою и займи на время мое место. Подожди здесь с месяц; я, вероятно, вернусь к этому времени».