Сборник - Белорусские сказки

© 2012 г. Издательство «Седьмая книга». Перевод, составление, пересказ и редакция.

Все права защищены. Никакая часть электронной версии этой книги не может быть воспроизведена в какой бы то ни было форме и какими бы то ни было средствами, включая размещение в сети Интернет и в корпоративных сетях, для частного и публичного использования без письменного разрешения владельца авторских прав.

© Электронная версия книги подготовлена компанией ЛитРес ( )

Жили себе дед и баба. Дружно жили, до старости дожили, а богатства так и не нажили. Пришла пора, когда и работать-то тяжко стало: хвори да немочи одолели. Что добрые люди подадут, тем и сыты были.

Говорит однажды баба деду:

– Посеял бы ты, дед, пшеничку или просо какое – все не так голодно было бы. Собрали бы урожай, так до весны хоть кашу варили бы. Хлеб-то сухой уже зуб не берет!

– А где ж зернышки взять, что сеять буду?

– Гляди, вот припасла с горсть. Прятала, зато теперь будет что посеять.

Обрадовался старик: земельку вспахал, каждое зернышко с приговором в землю сыпал: «Уродись, просо, сытное да сочное, доброе да жданное!»

Получилось все у деда просто замечательно: солнышко просо обогрело, дождик вовремя напоил. Взошло просо, в рост пошло да и заколосилось. Дед с бабой смотрят, любуются, нарадоваться не могут.

Только недолго радовались они. Увидел однажды дед, как по полю с просом, разбойно топча сочные колосья, журавль ходит.

Осерчал сильно, схватил длинную палицу и давай журавля гнать с поля:

– Ах, ты разбойник! Что ж ты сделал! Потоптал, поклевал! – сел дед на пригорок да заплакал с горя.

А журавль взмахнул крыльями – и улетел за ближний лесок.

Вытер слезы старик, поднялся да пошел домой, еле волоча ноги от горя. Пришел к бабе и рассказывает:

– Потоптал журавль наше поле, помял просо, поклевал. Не будет у нас с тобой теперь ни проса, ни каши из него.

– Не горюй, – отвечает ему баба, – возьми ружье. Ты же ловким охотником был когда-то! Застрели разбойника – будет у нас если не каша, то похлебка не пустая, а с мясцом.

Вспомнил дед, как в молодости охотился, нашел на чердаке старое ружье, почистил его да дробью зарядил.

С рассветом встал на другой день и снова на поле пошел. Глядь – а по просу снова журавль топчется, остатки зерен выклевывает.

– Ах, ты ж, негодник! Ну, погоди, получишь ты теперь просо! – вовсе рассердился дед. Потом поднял ружье и прицелился в журавля.

Но не выстрелил, потому что заговорил вдруг журавль человеческим голосом:

– Ты что задумал, старик? Разве я тебя обидел?

Растерялся дед, но спохватился:

– Ты мое просо истоптал! Что мы с бабой теперь целую зиму есть будем? С голоду ведь помрем, – и снова ружье поднял, прицелившись.

А журавль и отвечает:

– Не серчай, дедушка! Не думал, что поле твое, думал, что хозяина богатого. Думал, авось, не обеднеет. Ты прости, вину свою вижу. Погоди, подожди меня здесь, принесу тебе кое-что взамен за потраву.

Взмыл резко в небо и в сторону лесочка подался.

Уселся дед на краю своего истоптанного поля, ждет, а сам думает: «А вдруг посмеялся надо мной и бабой журавль? Вдруг напрасно жду? Что ж я бабе скажу, когда домой вернусь и без урожая, и без дичи?»

Не успел додумать думу свою горькую, как видит: летит его обидчик – журавль. А в клюве холщовый мешочек держит.

Подлетел поближе к деду, не боится. Протянул мешочек, похожий на суму нищенскую, деду и говорит:

– Вот тебе вещица, что не только просо заменит, а и другими лакомствами побалует.

«Вот еще! Тоже мне подарочек!» – подумал дед, а журавлю огорченно сказал:

– Такой сумой, дружок, ты меня не удивишь! Дома две такие же лежат. Нищие мы с бабой, вот ходим с такими сумами по людям, подаяние просим.

– Да не торопись отказываться, дедушка! – говорит журавль. – Эта сума – не простая, волшебная. Положишь ее перед собой да слова заветные скажешь: «Сума, сама раскройся да накорми вдоволь!» И все, чего душа пожелает, на скатерти белой появится. А потом прикажешь: «Сума, приберись!» – и все враз исчезнет.

Обрадовался дед, поблагодарил журавля, взял суму да домой пошел. Идет, а сомнения его мучить стали: а вдруг неправда все! И решил дед проверить, так ли все на самом деле. Уселся, положил суму перед собой и давай слова заветные вспоминать:

– Сума, сама раскройся да накорми вдоволь!

Ожила вдруг сума, раскаталась белой скатертью, а на ней… Чего там только не было! И пироги, и рыбка царская, и окорок, и вино душистое!

– Ну, дружок! Ну, журавлик! Не обманул, порадовал стариков!

Не смог удержаться дед, попробовал яства, приказал суме прибраться – и бегом домой, к бабе! Сил-то прибавилось неслыханных, будто еда была чудодейственной.

Вернулся к бабе счастливый, радостный, суму ей протягивает:

– Гляди, баба, какой подарочек нам журавлик сделал!

А та смотрит на деда, а у самой мысли горькие душу сушат: «Никак дед умом тронулся! Суму нищенскую вместо мяса принес, радуется чему-то!»

Дед не выдержал:

– Что не рада? Теперь сыты и здоровы будем всегда!

– Да за тебя тревожилась: не волки ли напали – так долго не было! А суму зачем принес? Две есть, и то не всегда полны были, а ты третью нашел где-то!

– Ладно, бабка, так и быть, расскажу. Садись за стол! – и дед положил на старый-престарый деревянный стол суму.

– Сума, сама раскройся да накорми вдоволь! – в мгновение ока появилась белая, расшитая золотом скатерть, а на ней – разносолы да пироги, да вина заморские, да медок пахучий…

Бабка просто обеспамятела: столько еды никогда не видала! Казалось, и стены их избенки засветились.

– Где же ты, старик, столько добра взял?

– А это журавлик за то, что обидел, потоптал наши посевы, нас одарил! А ты еще застрелить его приказала.

– Откуда же мне было знать, что не простая птица это!

Славно поужинали дед с бабой, решили собрать всех бедняков и накормить их досыта. Что ж, самим, что ли, всем добром пользоваться? Надо и людям помочь.

Созвали гостей, угостили. Слава добрая о стариках по людям пошла, стали каждый день дед с бабой бедных потчевать.

Так слава о нескончаемых припасах и волшебной суме до богатого пана дошла.

А пан завистливый был, злой. Решил сам проверит, правда ли, что у деда такая сума есть. А заодно и забрать волшебную вещь себе: не мытьем, так катаньем.

Приехал к деду на бричке, запряженной тройкой дорогих лошадей, и потребовал:

– А ну-ка, дед, покажи свою волшебную суму!

Деться некуда, достал дед суму, показал, что она может. Ох, напрасно верил дед всем людям.

Лицо пана побледнело от злости и зависти, когда он увидел яства. Таких блюд ему и французские повара не стряпали!