Андрей Гнездилов - Лабиринты души

Много еще рассказала старушка Снегирьку, а напоследок совет дала:

— Не старайся, добрый молодец, что раз получил, получить еще раз. Нельзя подарок в долг иль привычку превращать!

Поблагодарил ее парень, а сам в толпу нырнул, уж больно хотелось ему царевну встретить. И судьба не заставила ждать. Увидел он средь толпы молодежь. Музыка звучит, парни танцуют, все красивые, видные из себя, да и роду, верно, знатного. А меж ними, как лебедушка, царевна плывет. Глаз не оторвать, как хороша! И с той поры, как ее Снегирек встретил, ничуть не изменилась, только еще краше стала. Вот танцует она и танцует, все ее кавалеры уж сил лишились, а ей все нипочем.

Увидала тут она Снегирька, улыбнулась ему и на пляс вызывает. Он, как лист сухой, вспыхнул и пустился перед ней во что горазд.

Вот и вечер спустился. Люди расходиться стали, а Снегирек с Усладой никак не угомонятся. Наконец остановилась царевна.

— Твоя взяла, молодец! — Обняла его вдруг и поцеловала. — Это тебе награда. Теперь сможешь дела мои распутывать.

Снегирек от неожиданности стал как столб, глаз не спускает с Услады. А она смеется:

— Что, друг мой сердечный, за мной пойдешь или по своему пути?

— По своему! — отвечает парень.

— Исполать тебе, — молвит Услада, — ты словно мой завет держишь: я иду лишь за тем, кто за мной не идет, а кто ищет меня, тот меня не найдет.

И впрямь, не надолго расстались они. Но за то время Снегирек сумел мертвого княжича упокоить — привел его мать к месту боя, там она рядом с сыном и отдала Богу душу. Насмешнице по молитве калики нищей обратно молодость и красу вернул. Женихов Услады от чар освободил, а в пьяни горькой кабацкой душу детскую пробудил и любовью к женам наполнил, так что нашли они в супругах матерей своих.

Через неделю после Масленицы к вечеру набат ударил — дозорные с колокольни увидели войско несметное, что на город шло. Народ кинулся к оружию и ворота городские запирать. И тут Услада нашла Снегирька.

— Ну, молодец, сейчас царевичем наречешься или после боя?

— А ты думаешь, я с поля вернусь? — отвечает он.

— Да еще с победой, — смеется Услада.

— Да мыслимо ли такую рать одолеть?

— Я когда-то одна одолела — и ты сможешь! — говорит царевна. — Это ведь хан лунные цветы нашел и пробудил от сладких снов свою орду.

— И чем это легче для сражения? — не разумеет никак Снегирек.

— Да ты смекай, пятьдесят лет с той поры прошло. Воины ханские в стариков превратились, хоть и не поняли этого еще!

Рассмеялся Снегирек, стал во главе дружины и к утру очистил страну от врага. Вернулся с победой и сразу Усладу хотел обрадовать, — а ее нет. Весь город обыскали, нигде ее не нашли.

Вспомнил Снегирек слова ее при расставании: «Ищи меня, а я тебя ждать буду». Сел снова на коня и в путь пустился. Не нужно ему было короны, которой его венчали после победы, — без Услады ничего сердце не радовало.

«Где я искать царевну буду?» — думал молодец, а тут опять ему старушка прежняя встретилась, у которой блины покупал:

— Сдается мне, что у Кащея Бессмертного свою красу обретешь, — молвила и дорогу указала.

Долго ли, коротко — попал Снегирек в леса дремучие, болота непроходимые. Там на горе хрустальной замок черный стоит, пустыми глазницами на все четыре стороны поглядывает. Много дней Снегирек на гору лез, да все вниз падал, до средины не добравшись. Тогда во сне надоумил его ангел. Стал молодец каждый свой шаг молитвой закреплять. Ожили птички на его рубахе, подхватили его и на крыльях подняли в замок.

Заходит он в зал, а там красавица в зеленом кокошнике с изумрудами. Как две капли воды на Усладу похожа, да глаза смотрят по-иному.

— Не гляди, Снегирек, не Услада я — я мать царевны, и звать меня Василисою Прекрасной.

— Так и тебя Кащей пленил? — говорит молодец.

— И меня, да и тебя тоже, через Усладу. Ведь она дочь его.

— Да как же ты могла с таким чудовищем жить?

— Не спеши с приговором, добрый молодец. Ты прежде сразись с ним — тогда многое тебе откроется.

Принесла она из подвалов меч заветный и говорит:

— Ты, как ни старайся, Кащея сразу не убьешь. Можешь только его смертным сделать! Сражайся за свою Усладу, а дальше видно будет.

Только сказала, как за окном потемнело, ветер засвистел, буря на замок налетела, подхватила Снегирька и к подножию горы сбросила. Мгла пала на замок и превратилась в черного всадника, только лицо его белело, как из снега вылепленное, и старо было, как сам мир, и глаза за косматыми бровями на остывшие угли походили, да на ресницах иней осел. Долго бились они, лес стонал, и земля гудела… Наконец изловчился молодец, выбил из седла злодея и веревкою опутал. Тут вгляделся — и глазам своим не поверил: перед ним тот красавец воевода, что когда-то на обоз царевны напал. Ничего не понял Снегирек, однако потащил противника в замок. Зашел опять в тронный зал, а там на месте Василисы Прекрасной Баба Яга сидит, и из глаз ее слезы текут.

Спрашивает ее молодец:

— Кто же ты, Василиса или Баба Яга?

— И та и друга, — молвила.

— А где же Кащей Бессмертный? Воевода ангелом видится после Кащеева уродства.

— А ты в зеркало глянь! — отвечает Яга.

Снегирек лишь раз взглянул — и отшатнулся. Лик мерзкого старика, похожий на беззубый череп, выступил ему навстречу из стекла.

— Я, верно, с ума сошел, — говорит молодец, а язык его едва ворочается.

— Нет, все есть, как есть, — молвит ведьма. — Ты думал зло сразить его же оружием, но тот, кто в бой идет ради убийства, сам в злодея превращается. Ты победил Кащея, теперь носи его образ!

Снегирек ушам не верит, а Яга продолжает:

— Ты знаешь, что зло без добра существовать не может. Через Кащея и Василису объединились Уродство и Красота. Только разные они настолько, что слиться воедино не смогли. И когда Кащею любовь его первоначальную красу возвращает, Василисе приходится его погань мерзейшую на себя принимать, и превращается она в Бабу Ягу. Ох, не знала я, что мне за доля выпадет, когда поверила, что любовь исцелит Кащея от гордыни и злобы. Пожалела его, себе на голову, да и потеряла единственную свою доченьку Усладушку. Сбежала она от нас, и осталась я одна-одинешенька.

— Ну что, Снегирь-богатырь, еще сражаться будем? — спрашивает Воевода. Теперь и впрямь ты меня убить можешь, зато сам бессмертным станешь, Усладу навек к рукам приберешь.

— Не буду, — заплакал Снегирек, а сам на колени упал и стал Богу молиться — Господи правый, освободи меня от наваждения! Не нужны мне ни жизнь, ни смерть Кащея, готов я и от Услады отказаться, если на то будет Воля Твоя. Сними с меня образ злодея, пусть смерть за мной придет, да душа моя чистой останется. Ни за какие блага на свете не откажусь я от света души моей!