Андрей Гнездилов - Сундук старого принца

— Но я не знаю языка, на котором она написана, — возразил Милэн.

— А как же ты смог приготовить чай? Раз ты читал книгу в детстве, значит, надо только постараться вспомнить буквы, — ответил его друг и смеясь щелкнул рыцаря по лбу.

Они раскрыли книгу, и, наклонившись над страницами, Милэн вдруг обрел способность понимать написанное.

«Еще до замужества Вивиана отдала свое сердце рыцарю Мервилю. Но, встретив короля, ответила на его любовь. Она согласилась разделить с ним трон. В ночь перед свадьбой Мервиль, продолжавший любить Вивиану, пришел к ней.

— Завтра я надену корону, — сказала Вивиана, — но половина моей души останется с тобой. Являйся ко мне во сне. Ночь равняется дню, и после заката солнца я буду принадлежать тебе.

Лучше бы ей не говорить этих слов… Силою своей любви или чарами волшебников рыцарь перешел в царство сна. Стоило королеве закрыть глаза, как он являлся перед ней, взывая к чувствам, упрекая в неверности, мстя за свою судьбу. Никакие талисманы и заклинания не могли послать ей других снов. Наконец сердце Вивианы, не выдержав одновременной любви короля и рыцаря, разорвалось. Но после смерти королевы рок присудил ее дочери видеть тот же сон. Призрачный рыцарь пугал принцессу, зовя ее в свой мир».

Тут строчки поплыли перед глазами Милэна, и он больше не смог прочесть ни слова…

— Ну вот видишь, — сказал приятель, — теперь я знаю, что делать: завтра ночью ты сядешь вместе с принцессой в карету и выедешь за ворота. Я не буду бить в колокол, и вы попадете в мир сновидений. Если тебе удастся сохранить принцессу и к утру вернуться в замок, она навсегда избавится от проклятия, навлеченного королевой.

Когда наступила тьма, Милэн и принцесса помчались в золоченой карете, запряженной шестеркой лошадей, которых привел старинный приятель. Всю ночь гнался за ними призрачный всадник. Страшные ведения пытались заставить их свернуть с пути. То рушились на них скалы, то разверзались под ногами бездонные пропасти, но они летели вперед.

Вот забрезжил рассвет. Из шестерки коней только один остался в упряжи. Он скакал все медленнее, а погоня неслась по пятам. Тогда Милэн поцеловал принцессу и, хлестнут? коня, сам спрыгнул под копыта преследователя.

Странный звон разбитого стекла раздался в его ушах. На мгновенье он погрузился во мрак. Но затем зрение вернулось к нему. Перед ним возвышался замок. Клочья тумана уползали прочь от его стен. У раскрытых ворот стоял приятель Милэна, держа в руках разбитое зеркало и загораживая собой принцессу.

— Ты победил! — крикнул он юноше.

Наступило новое утро.

— Прощай, мне пора, — сказал приятель.

— Раньше ты не прощался. Разве я не увижу тебя больше? — воскликнул Милэн.

— Конечно увидишь, только приготовь напиток! — рассмеялся тот и двинулся прочь.

— Прости, я забыл твое имя! — крикнул ему вслед рыцарь.

— Меня зовут Чай, — послышался ответ.

Принцесса улыбаясь спала на руках Милэна. Он сел около угасающего костра. Над ним посвистывал и булькал чайник, а из долины доносилась веселая песня путника.

Что стоят открытия новых материков, островов или звезд по сравнению с открытием собственной души?! Сколь часто в конце прожитых лет мы случайно иль неизбежно обнаруживаем, что совсем не знаем себя. Странно и страшно представить, что всю жизнь мы проплыли на неведомом судне, терпя лишения и заботы, сражаясь со штормами и преодолевая штили, утешаясь редкими удачами и надеясь достигнуть когда-нибудь берега Вечного Счастья! А что везем мы в трюмах? Куда стремим бег корабля, который как будто принадлежит нам и слушается нашей воли? В чем был смысл плавания, кто или что ожидает судно в конце пути? Поздно, слишком поздно искать ответа. Уж на горизонте зажглись огни иного берега. Не остановить движения волн, не заставить успокоиться ветер, не найти того якоря, что сразится со временем…

Впрочем, милосердна судьба. Каждый, кто хоть однажды задает вопрос, получает его разрешение. Не зря великие книги Бытия призывают к поиску: «Стучите в двери — и отверзнутся, ищите Царства — и обрящите». Порой становится не по себе, когда вдруг осознаешь грозную и чудесную силу наших желаний. Они сбываются неотвратимо и с точностью времени. О, если б всегда это помнить и прозревать в событиях жизни те стрелы, что мы некогда послали вперед себя.

Доктор Лондрус мало чем отличался от сложившихся представлений о людях его профессии. Обычно словесная палитра красит их в голубые и розовые тона. Милосердие, человечность, сострадание к близким, доброта и открытость, служение и готовность к самопожертвованию — готовый рецепт для некролога!

Меж тем люди нередко забывают, что внешняя сторона поведения бывает лишь второстепенной. Мотивы, цели, тайные пружины скрыты глубоко в душе. Пожалуй, из всех профессий не найдешь ту, что была бы более романтична и в то же время трагична, исполнена добродетелью и также изломанностью судьбы или характера. В самом деле, вдумайтесь в одну только деталь: нормален ли человек, добровольно идущий туда, где нет радости, где стонет болящий, где царят страдания?

Естественно ли выбирать уделом своей жизни тень, а не солнечный свет? Наконец, можно ли быть счастливым, постоянно встречаясь с ее мрачным величеством Смертью? Итог сих рассуждений очевиден. Доктор Лондрус был для себя и окружающих всего лишь образом. Скрытый своей улыбкой, знаниями и умениями, набором чувств, мыслей и слов, он являл собой загадку. Да, рядом с ним было тепло и спокойно. Его любили не только люди, но также животные и растения, а это что-то да значит. Тем не менее какая-то внутренняя тревога гнала Лондруса по чужим судьбам, землям, городам, и нигде он не мог останавливаться, чтобы обрести наконец покой или хотя бы иллюзию счастья, если не его самого.

Однажды, увлекшись историей Ганзейского Союза, доктор отправился посмотреть на старые города, лежащие по берегам Балтийского и Северного морей. В середине пути из Амстердама в Гамбург ему привиделся странный сон. Некий неизвестный господин, чье лицо он не мог разглядеть, явился к его постели и тщетно пытался его разбудить. Тряся и толкая доктора, он прилагал отчаянные усилия, требуя, чтобы спящий его вспомнил. При этом из уст его вырывались слова, явно бессмысленные: «Усни! Усни глубже и вспомни меня». Наконец, поняв свое поражение, он завершил все попытки торопливым и лаконичным сообщением: «Тебя ждут в Любеке, в таверне „Старая любовь“. Пойми же, наконец, она не может умереть без тебя». На этом сон оборвался. Самым знаменательным в истории казался даже не кошмар сновидений, просто до этой ночи Лондрус не помнил или не видел ни одного сна в своей жизни. Конечно же, он объяснял это явление особенностями своей психики. В то же время ему было неприятно, что он отличается от других людей, и, считая это недостатком, доктор скрывал его.