Алексей Сочев - Первое знакомство (сборник)

Колька задумался.

— А может, и вправду выполоть? — спросил он.

— Тоже сказал — выполоть! А Гаврюшка? Такой свист подымет — всё село сбежится.

— Не подымет. Нужно выследить, когда он с Митькой уйдёт купаться. Я влезу на дерево, в дозоре буду, а ты хватай сапку и действуй.

— А вдруг они не уйдут на речку?

— Ну да, как это не уйдут! — с уверенностью ответил Колька. — Постой, да их и сейчас, кажется, дома нет. Ну-ка, проверю!

Через несколько минут Колька вернулся сияющий:

— Всё в порядке, пошли сапать. Только смотри окучивай хорошенько, а то дед забраковать может, он у тебя крутой старик.

Петя поспешил на огород. За эти дни сорняки разрослись, и полоть было значительно труднее, но мальчик не замечал усталости. Дважды Колькин предупреждающий свист заставлял его ложиться в картошку, но тревога оказывалась ложной. После небольшой передышки Петя, боязливо оглядываясь на Гаврюшкину усадьбу, возобновлял работу.

Наконец-то закончен третий ряд! Мальчик расправил ноющую спину, и сапка сама выскользнула из натруженных рук.

— Ох, и слабак же ты! — с плохо скрытой иронией заметил Колька. — А мне эти три рядка на три минутки.

— Так я ж без привычки… — оправдывался Петя, стыдливо отводя в сторону глаза.

За обедом Петя нарочно выставил тарелку с картошкой на видное место. Её заметят из соседнего двора и без бинокля. Сначала за Гаврюшкиным плетнём слышался смех и возня — наверное, шумели свидетели, — затем всё стихло. Петя победоносно улыбался, улыбался подобревшей улыбкой и дед, а бабушка совсем сияла от счастья.

Чем ближе подходил вечер, тем задумчивей становился Петя: было видно, что какая-то тревожная мысль не даёт ему покоя. А тревожиться было из-за чего.

Дело в том, что Петя не привык решать какие-либо, даже незначительные вопросы сам. Дома, что бы с ним ни случилось, он немедленно бежал к маме. Ни во дворе, ни в школе ни один мальчишка не смел его тронуть, потому что мама тщательно оберегала, своего сына, и горе тому, кто посмеет обидеть Петю! Постепенно у Пети вырабатывалась трусость и такая неуверенность в себе, что он никогда не пытался защищаться даже перед противником значительно слабее его и при первой же стычке обращался в бегство. Вот почему теперь, когда стало ясно, что братья-разбойники совсем не испугались их дежурства в саду и столкновение между ними неизбежно, на Петю нахлынули его прежние трусливые сомнения: сможет ли он одолеть Гаврюшку? А не лучше ли пожаловаться деду, и пусть он сам накажет этого черномазого задиру? Правильно, так и нужно сделать.

Успокоенный принятым решением, Петя побежал разыскивать деда. Но просто пожаловаться деду на Гаврюшку почему-то было неловко, и Петя начал издалека:

— Деда, а ты никогда своего сада не сторожил?

— Не приходилось. Вот ты теперь за сторожа.

— Гаврюшка опять на черешню лазил…

— А ты его подсаживал? — скупо улыбнулся дед. — Хорош сторож…

Петя покраснел и, не зная, что ответить, долго ковырял землю носком сандалия. Вот тебе и на! Вместо того чтобы рассердиться и пригрозить Гаврюшке, дед чуть ли не толкает его на драку с этим забиякой!

Возмущённо округлив глаза, мальчик наконец спросил:

— Что ж, мне с ним драться прикажешь?

— Волков бояться — в лес не ходить, — невозмутимо ответил дед и прибавил: — Коли так, перебирайся спать в хату.

А что подумает Колька? Ведь он, Петя, тогда, погорячившись, так храбро пообещал отколотить Гаврюшку, а теперь и дураку станет ясно, что он струсил, и, цепляясь за последнюю надежду, Петя сказал осуждающе:

— Мне мама запрещает драться, а ты…

— А я говорю — ложись в хате, и дело с концом.

Нет, дед — не мама, и разговаривать с ним совершенно бесполезно. Мальчик уже подумывал, не перебраться ли и в самом деле под каким-нибудь благовидным предлогом в хату, как вдруг его окликнул Колька:

— Петька, лезь сюда, посмотри, что я придумал!

В небольшом садике за Колькиной хатой росло несколько вишен и яблонь. Вокруг яблоневых стволов Колька натянул тоненькую бечёвку, концы которой уходили в густые заросли бузины.

— Ну-ка, закрой глаза и попробуй подойти ко мне, — предложил Колька, нырнув под бечёвку.

— Зачем? — спросил Петя, ничего не понимая.

— Иди, сам увидишь.

Петя закрыл глаза и попытался подойти к Кольке, но едва он задел бечёвку, как та оборвалась и в ту же секунду в кустах бузины что-то громко звякнуло.

— Ага! — торжествовал Колька. — Пусть теперь Гаврюшка сунется. Ночью он нитки не заметит, и тогда — дзынь!..

Петя осмотрел нехитрое сооружение и сразу, позабыв о всех страхах и сомнениях, предложил:

— Идём скорее к нам! А для звонка поставим бабушкин медный таз! Ох, он как грохнет — мёртвый проснётся!

Но Колька предложил сделать всё только с наступлением сумерек, опасаясь, как бы Гаврюшка не разгадал их замысел.

Едва начало темнеть, ребята натянули вокруг черешен нитку. К нитке привязали зуб от бороны, а под этот груз поставили медный таз. И, хотя изобретённый Колькой будильник действовал безотказно, всё же Петя не мог уснуть. Он старался представить себе предстоящий поединок, но, кроме страха, не испытывал никаких других чувств. Правда, Гаврюшка моложе и пониже его, но зато здоровяк, а он, Петя, даже в школе старался избежать уроков физкультуры. Плохо будет, если их поколотят в собственном саду. Эх, жаль, что по приезде в село сразу не занялся физкультурой! Если б даже каждый день полол огород, и то упражнения для рук.

Чтобы проверить себя, Петя лёг грудью на сено и начал выжиматься на руках. Результаты оказались неутешительными: он с трудом проделал это упражнение десять раз, а Гаврюшка, по словам Кольки, тридцать раз выжмется и хоть бы что!

Возможно, эти размышления привели бы к тому, что Петя отказался бы от поединка, но в это время таз оглушительно грохнул. Петя пулей вылетел из шалаша, за ним мчался Колька.

Что произошло дальше, рассказать почти невозможно. Петя налетел на Гаврюшку, Колька — на Митьку. Как раз в это время луна нырнула в облако, и сад погрузился в темноту. Братья-разбойники не ожидали такого стремительного налёта и после короткой стычки бросились наутёк.

Колька вставил в рот два пальца, и его свист весело и ликующе разнёсся над спящим селом. Петя не умел свистеть, поэтому он приложил ладони рупором и загоготал счастливым смехом. Ещё бы — это была его первая победа в жизни!

И, хотя стычка, по сути, была незначительной, ребята, вернувшись в шалаш, не скупились на краски, расписывая свой подвиг. Особенно восторженно был настроен Петя. Он чувствовал себя настоящим героем, и ему хотелось говорить и говорить, вспоминая каждое своё движение, каждый прыжок. Ведь всё получилось так замечательно, и напрасно он целый день трусил. Скорее бы наступило утро — нужно будет обо всём рассказать деду, а то он его совсем за девчонку считает. Подумать только, предлагал спрятаться от Гаврюшки в хату! Ха! Как бы не так!