Эдуард Успенский - Жабжабыч метит в президенты

— Ничего.

— Откройте глаза. Что вы видите?

— Толстая тетя и Жабжабыч несут к небу пол-литру.

— Как одета тетя?

— Никак.

— Закройте глаза.

— Закрыли.

— Что вы видите?

— Ничего.

— Откройте глаза. Что там?

— Жабжабыч спит, а тети танцуют.

Тут уж сердце доверенного лица Жабжабыча — мамы Лены — не выдержало, и она с места в карьер позвонила в городское отделение милиции.

— Товарищ Бронежилетов, тревога! На ул. Ленина, 132 открыли сомнительное заведение. Там людей обкручивают, голые тети танцуют, а дети смотрят.

На это папа Устинов сказал:

— По-моему, это не совсем правильно так говорить. Во-первых, дети не смотрели. Ты велела закрывать глаза. Во-вторых, мама, детей ты туда послала сама. А в-третьих…

— А в-третьих, — сказала мама, — пока мы здесь будем с тобой церемониться, там, в этом притоне, из наших детей сделают бандитов.

Бронежилетов с нарядом приехал вовремя. Бандитов из Влада и Вити Верхотурцева сделать не успели.

Вот почему и появились предвыборные плакаты: «Жабжабыч разгоняет подпольный клуб с сомнительными тетеньками», «Мафии не удалось сорвать выборы», «Грязные технологии не спасут грязных технологов».

На маленькой квартире главного энергетика Жабова собрались три кандидата в мэры: Свеклин, Огурцов и сам Магдат Магдатыч Жабов. Заседание было секретное — за час до начала маленького Магдатика выставили играть в футбол в соседний двор.

— Какой футбол в десять часов вечера! — кричал Магдатик. — Лучше я на компьютере поиграю.

Это было справедливое требование. Когда Магдатик играл на компьютере, вокруг мог бушевать пожар, греметь дискотека, могли бы рычать львы, он ничего бы не видел. Но заседание было настолько секретное, что свидетели, даже самые близкие, были не нужны. Мало ли где-нибудь ребенок скажет:

— А вот у нас дома были папы Огурца и Свеклы! Долго говорили.

И все! Весь город сразу узнает, что против Барсукова и Кабанова заговор. Даже если бы Огурцов, Свеклин и Магдат Магдатыч всю ночь только и делали, что славили Питон Питоныча и Кабан Кабаныча.

Между прочим, вице-мэра Кабанова за глаза все время звали по-разному. Иногда он был Питон Питоныч, иногда Полтон Полтоныч, а в последнее время — Понтон Понтоныч. Потому что он как политик усиленно набирал вес.

— Ну, что, братцы — спросил Магдат Магдатыч. — Мы с вами окончательно совесть потеряли?

Братцы стыдливо помалкивали. Очевидно, они хотели сказать, что, пожалуй, совесть они потеряли, а стыд еще все-таки нет.

— Ладно, — сказал Магдат, — мы ни о чем договариваться не будем. Мы просто поглядим друг на друга и сделаем выводы.

Огурцов и Свеклин поглядели на Магдата и подумали, что бунт против городской власти добром не кончится. Запросто можно вылететь с работы и квартиры лишиться. А им до пенсии каких-то двадцать лет осталось.

И они сделали такой вывод:

— Надо от него отваливать. Ну его с его объединением сил.

Магдат тоже посмотрел на Свеклина и Огурцова и решил:

— Это правильные ребята. С ними вместе можно весь город перевернуть.

Едва успели секретные гости покинуть квартиру, в дом радостно ворвался Магдатик:

— Папа, прекрасная новость. В субботу состоится матч между нашими и религиозными.

Большой пустырь за церковью был празднично разукрашен. Настолько празднично, насколько праздничным может быть пустырь.

В середине было огорожено футбольное поле. Трибуны, всякие принесенные лавочки и скамеечки, были заполнены народом. В основном родителями. За ними по большому травяному кругу носились окрестные дети на самокатах, на велосипедах и на своих двоих.

В отдалении продавались воздушные шары с Чебурашкой и старухой Шапокляк. Продавал их продавец, загримированный под почтальона Печкина.

Подальше в хилых замусоренных кустах прятался фотограф Стенькин с дальнобойной аппаратурой и со своим начинающим практикантом Петром Кукурузовым. После двух предыдущих неудач. Стенькину надо было срочно спасать свою подмоченную репутацию.

В середине поля на стульях сидели два пожилых баяниста средних лет и тихонько что-то мурлыкали на своих баянах. Ровно в двенадцать они вдруг громко заиграли футбольный марш:

Из ворот церковной ограды показалась цепочка ребят в белых майках. Они бежали трусцой. Это были религиозные. Впереди бежал отец Евлампий в рясе. Очевидно, для понта.

Тут же группа ребят, стоящих у края футбольного поля, скинула с себя куртки и брючата, и все они оказались в зеленых разнопёрчатых майках. Это были наши.

Среди футболистов была и девочка — Люба Кукарекова. Как же без нее?! На предварительных соревнованиях по бегу она заняла второе место. После раскованного Лени Коблица. Но тут уже ничего нельзя было поделать: Леня был лучшим бегуном школы и бегал уже по второму разряду.

Ребята гурьбой побежали к аккордеонистам и выстроились там полукругом.

Отец Евлампий и папа Устинов тоже вышли к центру. Они вытащили жребий у судьи и разыграли ворота.

Судил матч знаменитый в городе человек — судья городского суда Дмитрий Лягов. Тот самый, который спас старушку с цветами от длительного тюремного заключения, присудив ей три дня вместо трех лет за торговлю цветами. Помогал ему и с правого, и с левого края знаменитый в городе человек — звонарь Коля Верный.

Когда с воротами определились, Жабжабыч заковылял к своим — к двум разнокалиберным табуреткам. Он тоже был в зеленой майке, а на руках и на ногах у него были одеты перчатки.

К другим разнопарным табуреткам направился конкурирующий вратарь — отец Евлампий.

Судья дал свисток, и все поехало.

«Наши» были и шустрее, и находчивее, и даже выносливее, но зато «религиозные» играли грамотнее. Они прекрасно пасовали друг другу, видели поле и, вообще, брали сыгранностью.

Вот Влад Устинов получил мяч. Он буром пошел к воротам «религиозных», особенно не глядя по сторонам. Тут же на него налетел яростный Витя Верхотурцев, сбил Влада с ног и… сразу же потерял мяч в ногах у «религиозного» капитана.

Капитан откинул мяч назад, к своим воротам, и, не теряя времени, все «наши» гурьбой ринулись туда же.

«Религиозный» вратарь — отец Евлампий — подождал, пока волна плохо организованных «наших» подкатится поближе к нему, и рукой выкинул мяч в центр.

Двое центральных нападающих «религиозных» подхватили мяч и побежали, перепасовывая, к воротам Жабжабыча. Капитан сделал сильный удар…

Папа Устинов схватился за голову: «Сейчас будет гол!»