Эдуард Успенский - Жабжабыч метит в президенты

— Значит, принято? — спросил Жабжабыч.

— Что принято? — спросили ребята.

— Предложение выдвигать меня в мэры?

— Принято, — сказали ребята.

В одно ясное конецмайское утро жители с удивлением заметили, что весь город заклеен предвыборными листовками.

Нет, дело не в листовках. К предвыборным листовкам давно привыкли, а дело в том, какими были эти листовки. Это был микст между фотографией и рисунком.

На листах был изображен мордастый тип лягушачьей наружности с сигарой в лапе. Изо рта у него выходил комиксовый пузырь, в котором было написано: «Я беру ответственность на себя!»

Внизу шел текст:

«Все на выборы Ж. Ж. Голицына-Сковородкина!

Друзья, пора отдать наш город в хорошие руки. И лучше рук, чем руки Жабжабыча, нам не найти. Он не будет брать взяток, потому что ему не на что их тратить: он не носит костюмов и шляп. Он не будет строить себе виллу: он любит жить в будке. Он не будет покупать себе машины: у него нет водительских прав. Ему совершенно нечего делать — он станет возрождать город».

В самом низу листовки было оставлено чистое место и было написано:

«Оставляйте здесь пожелания будущему мэру. Мы их ему передадим».

Прохожие внимательно читали текст и говорили:

— Ишь ты, какой мордарий с сигарой глаза выпучил.

— Нормальный мордарий, и глаза добрые. Ты к нам в ЖЭК зайди, там помордастее сидят.

Иногда вынимали ручки и приписывали внизу: «Давно пора разогнать нашу милицию. Она притесняет мелкий бизнес!», «Барсукова под суд!», «Кабанова под суд!», «Всех кабанят под суд!».

Христофор Христофорович Барсуков (в миру Кресттопор Кресттопорыч) и Антон Антонович Кабанов (в миру Питон Питоныч) — это были мэр и вице-мэр города.

Чувствовалось, что они сильно насолили жителям, раз их так прозвали в миру.

Все листовки развешивали ребята под руководством Влада Устинова и Кукарековой Любы. Вечером они собирали их со всех заборов и записывали пожелания трудящихся в одну большую тетрадь.

Главным пожеланием избирателей было отдать Барсукова и Кабанова под суд. Но были и другие, менее проблематичные. Люди просили снести ржавые гаражи в центре города, закопать рыжую яму около Института генетики, умоляли окончить строительство детского сада, требовали приделать правую ногу к памятнику Ленина около вокзала (потому что от нее остался один ботинок на проволочках), наказывали увеличить пенсию железнодорожникам и приказывали начать наконец усиленное строительство жилья.

Когда ребята доложили Жабжабычу все просьбы населения, он сказал со вздохом:

— Я как-то представлял все это по-другому!

Мэр города Барсуков и его заместитель Кабанов не придали первым листовкам никакого значения — мало ли кто что клеит на заборах. Голосовательная машина у них в городе была хорошо отлажена, и они были уверены, что новых выборов им бояться нечего. Но когда ребята вывесили вторую партию листовок с улучшенными обещаниями кандидата Жабжабыча Голицына-Сковородкина, они не на шутку встревожились:

— Эге, так этот пучеглазый нас обойдет!

Срочно в мэрию был вызван начальник милиции Т. Т. Бронежилетов. Принимали его в гостевой комнате, специально обставленной дешевой пластмассовой мебелью, чтобы посетители второго сорта видели, как тяжело живется администрации города.

Посетители третьего сорта в мэрию вообще не допускались. А посетители первого сорта сами имели дорогие кожаные кабинеты.

— Ты что это, Трофим, за порядком не следишь? — сурово сказал Кресттопор Барсуков. — Ты что это демократию нарушаешь? Тут у тебя под носом какие-то люди предвыборную агитацию ведут, а ты их не арестовываешь.

— А что я могу сделать? — возразил Бронежилетов. — Эти люди все делают по закону.

В разговор вмешался Кабанов.

— Я тебе покажу кузькину мать. Раз по закону, значит, они еще опаснее. А они у тебя на свободе разгуливают. Срочно займись этим делом.

Он так грохнул кулачищем по пластмассовому столику, что стол треснул, и зажал руку Питон Питоныча.

Он минут десять не мог избавиться от этого столика и ходил по кабинету вместе с ним. Бронежилетов ушел, а Барсуков и Кабанов целый час вынимали руку Кабанова из стола, разламывая стол по кусочкам.

— Это почему нас под суд? — спросил Барсуков.

— Завидуют, — сказал Кабанов.

— Чему тут завидовать? Встаем мы в семь, ложимся в двенадцать. Все время по стройкам, по заседаниям. Ну и что, что я построил себе дом на два этажа у Водозабора, так у губернатора Проценко дом на пять этажей.

— А я, — сказал Кабанов, — купил себе две автомашины, так у вице-губернатора их четыре.

— Люди злые, — решили оба начальника.

И срочно был вызван известный в городе фотограф Стенькин. Его пригласили уже в главный кабинет и очень плотно закрыли двери.

— Слушай, Стенькин, — сказал Барсуков, — ты давно хочешь открыть у нас фотоателье. Верно?

— Верно.

— И помещение ищешь.

— Ищу.

— И не находишь.

— Не нахожу.

— Хочешь, чтобы мы тебе помогли?

— Хочу.

— Хорошо, мы тебе поможем. А ты помоги нам.

— Как? — спросил потрясенный Стенькин.

Ему и в голову не могло прийти, что он может чем-то помочь самым важным людям города.

— Нужен компромат на одного типа.

— Кто это?

— Голицын-Сковородкин.

— Кандидат в мэры?

— Он.

— Трудный случай, — сказал Стенькин. — Это будет особо дорого стоить.

— Почему? — спросил Кабанов.

— Он мне почти что друг.

Крест Топорыч и Питон Питоныч задумались.

— Может, тебе он и друг, — сказал Барсуков, — но всему городу он враг.

В конце концов они договорились, что Стенькин получит помещение под фотостудию в центре города (на улице Ленина). А он за это в течение месяца накопает серьезный компромат на Жэжэ (то есть на Жабжабыча).

И Стенькин начал копать.

В один из дней весь весенний город запестрел листовками:

«Все на встречу с кандидатом в мэры Ж. Ж. Сковородкиным. Встреча состоится в главном зале мэрии в семь часов вечера в первый четверг июня».

Ребята набирали листовки на компьютере и вешали их по всем домам и заборам. К этому времени избирательный штаб Жэжэ сильно возрос. Игра понравилась многим ребятам, и школьники включались в дело целыми классами.

На листовках был изображен Жабжабыч с лопатой в руках и в телогрейке. Изо рта шел пузырь с текстом: «Каждому жителю по комнате. Каждому району по кинотеатру!».

Папа Устинов прочитал листовку:

— А вы вашего кандидата зарегистрировали?

— Нет.

— Значит, вас не допустят на выборы.

— Почему не допустят?

— И что нам делать?