Александра Ермакова - Прорывая мрак времён

Катя тяжело дыша, обводит взглядом оставшуюся троицу. Страх не даёт сосредоточиться. Мысли скачут как угорелые — внимательно! Теперь уже не до ожидания «зверя». Уловить бы момент нападения…

Земля уходит из-под ног. Выходцева гулко ударяется о твёрдое — «тощий», схватив за горло, впечатывает в дерево и приподнимает. Тянущаяся боль расползается по затылку, спине… Дух перехватывает, шею жжёт, словно в раскалённых тисках. Ламия опасливо усмехается, пальцы сжимаются сильнее.

Катя отчаянно машет кольями, но кровопийца резкими болевыми ударами обезоруживает и ещё для убедительности пару раз ударяет затылком о дерево. Сознание мутнеет — Выходцева извивается, что есть сил. Пинается, царапается, освобождаясь от стального плена. Тщетно, как об стену биться. Жить… Спасите! Кто-нибудь…

Реальность ускользает — подступает темнота и тошнотворная лёгкость. Хватка ослабевает… Выходцева, коснувшись земли, судорожно вдыхает — перед глазами пляшут звёздочки. Спасительный глоток обжигает горло, но свобода — мнимая. Вырваться никак — удерживают всё ещё крепко. Сквозь гулкую пульсацию крови в ушах, слышится хрип приближающегося зверя, сливающийся с треском веток.

Монстр темнее ночи, сминая кусты, врывается на поляну и замирает, будто оценивая обстановку.

Гибрид медведя и… всё же, скорее собаки, чем волка… Только размером с невероятно огромного… гризли. Мохнатый. Угольно-аспидная шерсть взъерошена. Большая, продолговатая, слегка округлая морда увенчана крупным чёрным носом-сердечком. Заострённые уши чуть шевелятся. Смоляные глаза полыхают огнём, словно явился из преисподней. Воплощение зла. Фенрир! Из ужасающе массивной пасти свисает розовый язык, едва не нанизанный на клыки. Никогда прежде не разглядывала челюсть псов, но у этого зверя… подозрительно много зубов, каждый — с шинковочный нож. Пугающе ровные светлые ряды…

Толстая шея переходит в дюжую грудь и немного сужается к короткому хвосту. Мощные лапы широко расставлены. Передние чуть длиннее задних. С угрожающе острыми, изогнутыми когтями.

Оскалившись, зверь в прыжок пролетает от кустов до «крупного» упыря. Тот лишь успевает дёрнуться — Фенрир сминает. Повалив на землю, его пасть с жутким хрустом смыкается на плече жертвы. Душераздирающий вопль эхом несётся по лесу. Несмотря на боль, ламия отбивается со сверхскоростью, но зверь удерживает крепко.

Не теряя времени даром, Катя царапает по руке «тощего». Кровопийца, охнув, шарахается, лицо перекашивается от гнева. Выходцева только успевает взглядом найти ближайший кол, а ламия уже с шипением набрасывается вновь. Катька неловко отступает — упырь, молниеносно сбив с ног, заваливает на спину. Душа едва не покидает тело. Катька судорожно шарит по чавкающей земле, спешно нащупывает кол… Кожу на шее снова опаливает — клыки твари застывают у лица, едва не царапая кожу. Выходцева в ужасе втыкает спасительный обломок дерева в спину ламии. Его алые губы болезненно искривляются и с них слетает предсмертный хрип:

— Сука…

Катя крепко удерживая древко, втыкает глубже. Рвано вздохнув, выползает из-под тела и вскакивает на ноги. Фенрир с остервенением отбивается от двух последних. Ещё секунда — и кровопийца-атлет с оскаленной мордой уже у него на спине.

От бешеной пульсации в голове мысли носятся, словно листья, подхваченные ураганом. Лишь одна главная грохот всё сильнее: «Давай же!» Точно услышав зов, Фенрир ударом головы сбрасывает кровопийцу. Он отлетает и стукается об дерево. Зверь с удивительной прытью разворачивается к другому, встречая подскочившего крепыша. Увернувшись, прыгает следом. Чавканье раздираемой плоти смешивается с треском дробимых костей. Крик ламии переходит в клокочущий хрип. Пока Фенрир занят «крепышом», «атлет» вскакивает с земли. Подгадав момент, с невиданной скоростью вновь запрыгивает на чёрного зверя и сдавливая ногами рёбра, одновременно обхватывает руками мохнатую шею. Фенрир, выпустив горло жертвы, взвывает.

От ужаса и жалости по коже бежит мороз. Кровь сходит с лица. Чем помочь? Взгляд потерянно блуждает по земле — где же ещё один кол? В каше возле дерева, замечает еле приметную палку. Она! Выходцева спешно её подбирает. Главное, воткнуть со всего маха, чтобы пробить толстую кожу упыря.

Поворачивается к дерущимся. Фенрир подпрыгивает, как бык на родео-драйве, но скинуть наездника не может. «Атлет» со сноровкой опытного укротителя ловко удерживается. Ламийская рожа искажена, клыки торчат. Секундная заминка и ухватившись удобнее за голову зверя, резко скручивает. От этого хруста аж уши закладывает. Так больно, точно шибает разрядом. Сердце разрывается на части.

Лапы Фенрира подкашиваются, его ведёт. Проламывает ближайшие кусты и скрывается из вида.

Нет! Катя подгадывает и прыгает на кровопийцу. Тварь в этот момент как раз соскакивает на землю и разворачивается. На лице мелькает неверие, звериный оскал стирается… Заваливая кровопийцу, Катя со всей силы всаживает ему палку глубоко в грудь. На лице упыря застывает недоумение, взгляд бесцельно и потеряно перескакивает на древко, торчащее в нём. На Катю, вновь на древко… Его начинает бить конвульсии.

Не дожидаясь, пока ламия вспыхнет, Выходцева, проскользив по мокрой почве, словно защитник в бейсболе, бросается к Фенриру. Замирает рядом не в силах подняться. В зарослях кустов лежит обнажённый мужчина.

Так это оборотень!..

Голова неестественно вывернута. Сердцебиения не слышно.

Торопливо склоняется над мужчиной и кое-как переворачивает на спину.

Лицо смутно-знакомое. На вид лет за тридцать. Угольно-чёрные волосы средней длины. Чётко выраженные надбровные дуги, глубоко посаженные глаза. Крупный прямой нос, чувственные губы… Невероятно высокий и массивный — каменная глыба под два метра. Рельефное, мощное тело. Удивительно смуглая кожа.

Где могла его видеть? Объездила полмира. Может, в рекламе или в фильме каком-нибудь? Чёртова память!..

Катя зажмуривается. Какая же дрянь, если позволяет опять кому-то умирать из-за неё. Зачем нужна жизнь, если вокруг все погибают?

— Прости, — шепчет с чувством. — Это я виновата…

Яркие и быстрые картинки, как кадры фильма, проносятся в голове. Бабка в лесу говорила: «Верни одну стоящую жизнь…» Кошачьи способности… Почему бы и нет? Попробовать стоит. Катя устраивается сверху на оборотне:

— Дружок, — голос надламывается — дыхание перехватывает, ведь, что собирается сделать наглость и распущенность одновременно. — В следующий раз, о таком будешь только мечтать!

Кончиками пальцев следует от мускулистой груди вверх, к ключицам, шее… Далёкий, протяжный вой спугивает. По спине сползает холодная капелька пота, противно щекоча позвоночник. Ещё оборотни? О, Чёрт! Пора заканчивать.