Константин Арбенин - Король жил в подвале и другие сказочные истории

Отворяется дверь, входит ТЮРЕМЩИК с тазом воды, ставит его у ног Персонажа, уходит. Персонаж погружает ноги в таз.

ПЕРСОНАЖ. Вот и славно. Хотя тазик – это излишество, вода – роскошь. И не надо было приносить. Ну раз уж принесли… Эй, кто это там в углу? Это вы, летописцы? Чем это вы там шебаршите? Фолиантами? Серые вы люди… А что они мне! Летописцы сами по себе, я сам по себе. Зачем мешать и вмешиваться. А хоть бы это не летописцы, а просто мыши – всё равно. Пусть копошатся, у меня свой внутренний мир. Хотя, если вникнуть, мой внутренний мир – ничего, пустое место. И я – пустое место. Будто бы я и не сижу тут на табуретке, а пустой, совершенно голый табурет стоит. Да и табурета нет, если по большому счёту – вообще ничего нет, всё вокруг – пустое место. И места тоже нет, есть просто пустое. Всё пустое. Пустота монументальная. Вакуум… Однако же, как быстро вода остывает! И пяти минут не прошло с моего рождения, а вода уже почти холодная. Другой на моем месте сильно бы расстроился, а я только выну ноги из тазика – и забуду. Обо всём забуду. И даже тазик попрошу убрать.

Входит Тюремщик.

Заберите тазик, любезный. А с чего это я на «вы»? Какие ещё нежности! Забери-ка таз, ты!

Тюремщик бьет Персонажа тазом, выплескивая на него воду. С тазом уходит.

Вот и славно. Вот и наплевать. Будь на моем месте кто другой… А мне уже почти и не больно. Даже жалко чуть-чуть этого умницу-тюремщика. Совсем чуть-чуть, самую малость, но жалко. А впрочем, чего его жалеть, если его вовсе нет, разве только за то, что он вот так живёт всё и думает, что он есть, а его нет. И никогда не было. А если б он это знал, разве ж он меня тогда треснул бы тазом по голове? Нет, конечно. И так, конечно, тоже не треснул… как бы… То есть кое в чём, может, он и треснул меня, но, по гамбургскому счёту, – вовсе и нет. Ничего не произошло. Как ничего не было, так и не стало ничего – факт. И главное, летописцы: кроме всего прочего, в этом ведь есть ещё и несокрушимая логика. Заметили?

Дверь отворяется, и в камеру вталкивают ГЕРОЯ. Это молодой человек слегка деформированного телосложения. Он стоит у дверей, голый и лысый, одной рукой прикрывается, а в другой держит комплект тюремного одеяния. Дверь затворяется.

ГЕРОЙ. Здравствуйте. Добрый вечер… Мне бы очень не хотелось вас беспокоить, но обстоятельства сложились таким образом… Дело в том, что я… что меня… в общем, мне придётся пожить тут немножечко. Вы не против?

ПЕРСОНАЖ. Пожить? Да на здоровье. Мне, знаете ли, абсолютно всё равно. Можете считать, что меня здесь вовсе и нет.

ГЕРОЙ. Значит, я вас не очень обременю?

ПЕРСОНАЖ. Нисколько. Мне совершенно на вас наплевать. Заметьте: другой бы на моём месте сказал вам что-нибудь похабное или, может, побил слегка, но я даже и глазом не повел. Даже полслова вам не сказал. А знаете почему?

ГЕРОЙ. К сожалению, нет.

ПЕРСОНАЖ. Потому что у меня сегодня праздник. День Возрождения.

ГЕРОЙ. Не понял, простите.

ПЕРСОНАЖ. День Возрождения. Сегодня я как бы умер в своем прежнем самоощущении и как бы заново появился на свет совершенно новым, свежим и чистым человеком.

ГЕРОЙ. Какое приятное совпадение! Меня тоже только что обмыли, обработали и выдали чистый костюм!

ПЕРСОНАЖ. Чихать хотел я на ваш костюм. Я теперь выше этого, я теперь выше всего, что есть… и чего нет, поэтому ни на что не обращаю внимания. Для меня никто теперь не существует, даже я сам. Не говоря уже о вас. Так что вы пришли вовремя: можете делать что хотите, мне это всё равно.

ГЕРОЙ. Благодарю и от всего сердца поздравляю вас с Днем Возрождения. Желаю вам быть ещё выше, чем вы есть… Только вам, наверное, не нужны мои поздравления.

ПЕРСОНАЖ. Никоим образом. Меня ничуть не тронуло ваше внимание. Хотя окажись на моём месте другой, он бы оценил, растрогался. А с меня – как с гуся вода. Меня даже не тронуло бы, если бы вы мне что-нибудь подарили.

ГЕРОЙ. Мне бы очень хотелось… Я просто был бы рад преподнести вам подарок в столь знаменательный день, но дело в том, что у меня совсем ничего нет, кроме вот этого казённого костюма.

ПЕРСОНАЖ. Очень жаль. Но на нет и суда нет, тем более что подарки мне не нужны, как и все остальное. А одежду вашу оставьте себе, а то еще простудитесь.

ГЕРОЙ. Ой, да! Вы извините, пожалуйста, за мой вид! Я, надеюсь, не очень вас шокировал?

ПЕРСОНАЖ. Вы о чём? Ах, это. Да мне без разницы. Я и не заметил, что вы голый. Можете, если вам так удобно, и не одеваться.

ГЕРОЙ. Как вам угодно…

ПЕРСОНАЖ. А хотите – оденьтесь. Я возражать не буду. Ведь меня здесь как будто и нет.

ГЕРОЙ. С вашего позволения, я лучше оденусь. Одежда не ахти какая, но всё-таки будет приличнее. (Одевается.)

ПЕРСОНАЖ. Номер тысяча пятьсот пятый – Тобиас Смоллет. Номер тысяча пятьсот шестой – Майю Лассила…

ГЕРОЙ. Простите, что вы такое сказали?

ПЕРСОНАЖ. Ничего. Это я подумал. Это у меня привычка думать вслух. Посидите с моё – у вас то же самое начнётся, если не хуже. Но вы не обращайте внимания. Мне кажется, если мы не будем обращать внимания друг на друга, то избежим лишних неприятностей. Берите пример с меня. Я уже целый день ни на кого не обращаю внимания.

ГЕРОЙ. Я буду стараться… Знаете, мне в голову вдруг пришла мысль: что если мне вместо подарка спеть вам песенку или почитать стихи? Вы не возражаете?

ПЕРСОНАЖ. Вы что, певец?

ГЕРОЙ. По большому счету нет. Но когда момент обязывает…

ПЕРСОНАЖ. Знаете, лучше не надо. Слышал я певцов когда-то разных… Нет, не стоит, я считаю. Да и потом – к чему оно?

ГЕРОЙ. Да, вы правы; пожалуй, не стоит. Прошу извинить, я хотел как лучше. А то, может, вам сплясать что-нибудь?

ПЕРСОНАЖ. Сплясать? Что-то не хочется. Достаточно того, что у меня и так сегодня праздник. Вы знаете, что такое праздник? Это же – полным-полно забот. Суета, волнения, треволнения, поздравления… Голова кругом, душно. Представляете, как бы я устал, не махни я на всё это рукой!

ГЕРОЙ. Да, представляю. Это очень тяжело.

ПЕРСОНАЖ. Вот, а вы плясать предлагаете. Спасибо, конечно, но лучше не надо. И давайте к этой тематике больше не возвращаться. Праздник – у меня, а вас это пусть не волнует. Мало ли в природе праздников. Каждый день у кого-нибудь праздник. Что же, теперь все время плясать? Я вот правильно делаю: плюнул на всё, и ничего меня не касается. Ни прямо, ни косвенно. Я и вам бы посоветовал то же самое. Но, как понимаете, я теперь не советчик.

ГЕРОЙ. Хорошо, я подумаю… Кстати, а как позволите вас называть?

ПЕРСОНАЖ. В каком смысле? Ах, имя. Имя, имя… Да я даже и не знаю, как меня звать. С тех пор как я появился на свет, меня еще никто не звал. Я сомневаюсь даже – есть ли вообще у меня имя.

ГЕРОЙ. А как же быть? Крайне неудобно обращаться к вам как к пустому месту.