Коллектив авторов - 100 волшебных сказок

Феликс, ни минуту не раскаивавшийся в своем благородном поступке, но все же боявшийся за свое будущее в случае открытия обмана, хотел было найти облегчение в громких жалобах. Но слуга быстро пододвинулся к нему и прошептал:

– Ради Бога, помолчи, милый юноша! Разве ты не думаешь, что нас подслушивают?

– Каждое твое слово, каждый звук твоей речи может возбудить в них подозрение, – прибавил студент.

Бедному Феликсу ничего больше не оставалось, как плакать потихоньку.

– Поверьте мне, – сказал он, – я плачу не от страха перед разбойниками или из отвращения к этой скверной хижине, нет, меня гнетет совсем другое горе! Как легко графиня может забыть, что я сказал ей, а ведь тогда меня сочтут вором и я буду несчастным навсегда!

– Но что же это такое, из-за чего ты так беспокоишься? – спросил слуга, удивленный поведением молодого человека, бывшего до сих пор таким мужественным и стойким.

– Выслушайте меня, и вы согласитесь со мной, – отвечал Феликс. – Мой отец был искусным золотых дел мастером в Нюрнберге, а мать служила раньше камеристкой у одной знатной дамы. Когда она выходила замуж за моего отца, графиня, у которой она была в услужении, сделала ей прекрасное приданое и всегда оставалась благосклонной к моим родителям. Когда я появился на свет, она согласилась быть моей крестной матерью и щедро одарила меня. Вскоре мои родители умерли от заразной болезни, я остался совершенно один на свете и меня должны были отдать в воспитательный дом. Тогда крестная, услыхав о нашем горе, приняла во мне участие и поместила меня в детский приют. Когда же я вырос, она написала мне, не хочу ли я обучаться отцовскому ремеслу. Я с радостью согласился, и она отдала меня в учение к моему теперешнему хозяину, в Вюрцбург. Я оказался способным к работе. В скором времени я выучился всему, так что мне был выдан аттестат и я имел возможность отправиться странствовать. Я написал об этом крестной, и она сейчас же ответила, что даст на дорогу денег. Вместе с письмом она прислала превосходные камни, желая, чтобы я вправил их в красивый убор и принес его сам как пробу своего искусства, а затем получил бы и деньги на путешествие. Крестную мать я еще не видал ни разу в жизни, и вы поймете, как я был рад. Я работал над убором день и ночь, и он был сделан так хорошо и изящно, что даже сам хозяин удивился. Покончив с работой, я тщательно уложил убор на дно своего ранца, попрощался с хозяином и пустился в замок крестной. А тут, – продолжал он, заливаясь слезами, – явились эти подлые люди и разбили все мои надежды. Если ваша госпожа, графиня, потеряет убор или забудет мои слова и выбросит мой плохонький ранец, с чем же я тогда явлюсь к своей почтенной крестной матери? Чем мне тогда оправдаться? Откуда я достану денег, чтобы заплатить за камни? Мои деньги на дорогу будут потеряны, а в ее глазах я окажусь человеком неблагодарным, так легкомысленно отдавшим доверенное мне добро. И, наконец, поверят ли мне, когда я расскажу об этом удивительном приключении?

– Об этом не беспокойтесь! – возразил слуга. – Я не думаю, чтобы ваш убор мог пропасть у графини, а если даже и допустить это, то она во всяком случае вознаградит за него своего спасителя и засвидетельствует это происшествие. Ну а теперь мы на несколько часов оставим вас, потому что, по правде сказать, надо заснуть, а вам это после треволнений нынешней ночи еще необходимее. Потом мы постараемся за разговором хоть на минуту забыть наше несчастье или, еще лучше, подумать о бегстве.

Они пошли, а Феликс, оставшись один, постарался последовать совету слуги.

Вернувшись через несколько часов, слуга и студент нашли своего юного друга гораздо крепче и бодрее, чем накануне. Слуга рассказал золотых дел мастеру, что предводитель разбойников рекомендовал ему быть как можно заботливее по отношению к даме, и что через несколько времени одна из женщин, которых они видели перед хижинами, принесет почтенной графине кофе и будет прислуживать ей. Чтобы быть спокойнее, они решили отклонить эту любезность.

Поэтому когда явилась с завтраком старая безобразная цыганка и скаля зубы любезно спросила, не потребуется ли чего-нибудь еще, Феликс указал ей на выход, но так как она медлила, то слуга пугнул ее из хижины. Потом студент начал рассказывать свои наблюдения над разбойничьим станом.

– Хижина, в которой вы обитаете, прекрасная графиня, – сказал он, – сперва предназначалась для предводителя. Она не очень просторна, но зато лучше остальных. Кроме нее здесь еще шесть других, в которых живут женщины и дети, потому что из разбойников редко остается дома более шести человек. Один стоит на карауле недалеко от этой хижины, другой – на дороге в гору, а третий сторожит наверху, при спуске в овраг. Каждые два часа они сменяются остальными. Кроме того, у каждого из них две больших собаки, и они так чутки, что нельзя сделать из хижины ни одного шага, чтобы они не подняли лая. Я не надеюсь, что мы отсюда выберемся.

– Не огорчайте меня! После сна я стал бодрее, – возразил Феликс, – Если вы не можете подать никакой надежды или боитесь предательства, то давайте лучше говорить о чем-нибудь другом, а не огорчаться заранее. Господин студент, в харчевне вы начали было кое-что рассказывать, продолжайте-ка теперь. Ведь у нас есть время на болтовню.

– Я никак не могу припомнить, что это было, – отвечал молодой человек.

– Вы рассказывали сказку о холодном сердце и остановились на том, как хозяин и другой игрок выбросили Петера за дверь.

– Так-так, теперь я вспоминаю, – проговорил студент, – ну, тогда я буду продолжать, если вам угодно слушать дальше.

Жила-была старая коза, и было у нее семь козляток, и она их любила, как всякая мать своих деток любит.

Однажды пришлось ей в лес собираться за кормом, и вот она созвала всех своих козляток и сказала: «Милые детки, надо мне в лесу побывать, так вы без меня берегитесь волка! Ведь он, если сюда попадет, съест вас всех и со шкурой, и с шерстью. Этот злодей часто прикидывается, будто он и не волк, но вы его сейчас узнаете по грубому голосу и по его черным лапам».

Козлятки отвечали: «Милая матушка, уж мы поостережемся, и вы можете идти, о нас не тревожась».

Тогда старая коза заблеяла и преспокойно тронулась в путь. Немного прошло времени после ее ухода, как уж ктото постучался в дверь их домика и крикнул: «Отомкнитеся, милые детушки, ваша мать пришла и каждому из вас по гостинцу принесла».

Но козляточки по грубому голосу поняли, что это пришел к ним волк, и крикнули ему: «Не отомкнемся мы, ты не наша мать! У той голосок тонкий, ласковый, а у тебя голос грубый! Ты – волк!»