Рут Томпсон - Трусливый Лев из Страны Оз

— Ой, дождь идёт! — воскликнул Боб.

Воттак нажал на кнопку с надписью «увеличить скорость» и собирался нажать на другую, с надписью «снижение», но тут прямо перед головой гуселёта вспыхнул огненный зигзаг молнии. Трусливый Лев в ужасе зарычал и бросился прятаться под заднее сиденье, а заодно потащил за собой привязанного к нему за верёвку Воттака. В последний момент, пытаясь удержаться на пилотском месте, Воттак нечаянно нажал кнопку с надписью «поворот». В результате гуселёт с бешеной скоростью завертелся на месте, а его пассажиры едва не потеряли сознание от тряски и ударов о стены и сиденья.

Разбуженная ужасным шумом Храпуша обняла крылом Боба и вцепилась когтями в сиденье. Но все равно их било и трясло, а вдобавок чуть не затопило, потому что дождь полил как из ведра. Хуже всего пришлось Воттаку со Львом, которые корчились на полу. Едва клоуну удавалось кое-как подняться, как Лев, напуганный новой вспышкой молнии, начинал метаться, дёргал верёвку и снова валил его с ног.

— Помогите! Тону! — завопил Воттак после того, как это случилось в восьмой раз. При очередной вспышке Храпуша увидела, что гуселёт наполнен водой до половины, а Воттак погружен в воду с головой.

— Боб! — крикнула она. — Продержишься один? — Боб кивнул, закрыл глаза и вцепился обеими руками в сиденье. Глаза ему пришлось закрыть, потому что у него ужасно кружилась голова.

Храпуша осторожно сползла с сиденья и одним прыжком вскочила на спину Трусливого Льва. Бедный испуганный зверь так дрожал, что Храпушу стало подбрасывать верх-вниз, как мяч. Вцепившись одной лапой в львиную гриву, другой она шарила под водой, пока ей не удалось ухватиться за Воттаков пояс. Она напрягла все свои силы, вытащила клоуна, мокрого и бездыханного, из воды и устроила рядом с собой на спине Льва.

— Ну-ка, лезь на сиденье! — скомандовала она. — Ты что, хочешь утопить самого красивого человека в Стране Оз?

У Льва дрожали все четыре лапы, но кое-как он сумел взгромоздиться на сиденье. Храпуша заботливо устроила Воттака поудобнее, и он пришёл в себя. Вспомнив, что случилось, он со слезами стал умолять Льва вести себя поспокойнее и не метаться по сторонам. Когда Лев понял, что он наделал и как плохо это могло кончиться, он и сам заплакал.

— Да, плохо быть привязанным к трусу, — прорыдал он. — Но как же мне было не испугаться, когда что-то меня ударило!

— Это гром ударил, — объяснила Храпуша. — Закрой глаза и держись за сиденье, и мы с Бобом сделаем то же самое.

Она вернулась на заднее сиденье к мальчику, которого бросало из стороны в сторону, и снова крепко обхватила его крыльями. Воттак, наученный горьким опытом, изо всей силы вцепился Льву в гриву.

— Наша сила в единении, имей в виду, — проговорил он слабым голосом. — Поодиночке мы будем падать и только вместе сможем устоять. Если ты опять задумаешь прыгнуть, предупреди меня, ладно?

Лев ничего не ответил, впился когтями в кожу сиденья и крепко-крепко зажмурил глаза.

Сильный ветер свистел у них в ушах, дождь немилосердно хлестал по головам, а гуселёт, повинуясь порывам ветра, метался, вертясь, то направо, то налево, как судно, лишившееся руля и парусов.

Внезапно Храпуша, которая все же, будучи птицей, чувствовала себя в воздухе несколько получше наземных существ и сохраняла самообладание, почувствовала, что вода добралась и до ее лап,

— Мы тонем! — закричала она. — Надо вычерпывать воду! И срочно!

Так оно и было. Колеса гуселёта вращались все медленнее, потому что покрывающие их перья пропитались водой. В кабине было столько воды, что каждый раз, как гуселёт накренялся, пассажиров накрывало с головой.

— Вот уж не думал, что можно утонуть в воздухе! — воскликнул Воттак. — Что делать будем? Может, выпрыгнем?

— Ты что, разбиться хочешь? — сердито возразила Храпуша. — Держись за стенку!

Она ещё что-то говорила, но её слова потонули в шуме ветра, который даже ее резкий голос был бессилен перекричать. Никто её и не слушал, потому что все силы бедных путешественников уходили на то, чтобы цепляться за свои сиденья и не вылететь за борт. Вода поднималась все выше и выше, а гуселёт опускался все ниже и ниже.

Наконец он с грохотом ударился о землю. Пассажиры от страшного толчка свалились в воду.

Первым поднялся на ноги Трусливый Лев и скакнул за борт, таща за собой привязанного Воттака. Туг же он подумал о Бобе, который остался под водой, прыгнул назад, ухватил мальчика зубами за шиворот, снова выпрыгнул из гуселёта и застыл на месте, услышав негодующий крик Храпуши. Все это время он таскал за собой беспомощного Воттака, который болтался на другом конце верёвки, как тюк с одеждой.

— Ты убил его! — вопила Храпуша.

Но в эту минуту полузадохнувшийся клоун открыл глаза и стал хватать ртом воздух. Первое, что он сделал, ещё не до конца придя в себя, — сунул руки за пазуху и зашарил там.

— Что ты делаешь? — удивилась Храпуша.

— Мои костюмы! — закричал он. — Мне необходимо немедленно переодеться! Я должен изменить наружность! Изменить наружность, пошутить и удирать со всех ног!

— Ни к чему тебе менять наружность, — сказал печальный и полный раскаяния Лев. — Ты и так на себя не похож, и смотреть на тебя страшно.

— У меня все болит! — сказал клоун. — Что со мной случилось? Я разбился, или утонул, или что?

— Ни то, ни другое, — грустно сказала Храпуша. — Просто твой друг, к которому ты привязан, оказался рассеянным и забыл о тебе.

Тем временем Воттак вытащил из комбинезона свои костюмы. Они намокли, смялись и были ни на что не похожи. Сам он тоже был ни на кого не похож. На лбу у него красовались четыре шишки, а ещё одна наливалась на затылке. Боб особенно не пострадал, хотя намок и весь дрожал. Вместе с Храпушей они взгромоздили Воттака на львиную спину, и продрогшие путешественники зашагали к видневшейся неподалёку хижине.

Воттак лежал на спине у Трусливого Льва молча и только тяжело дышал. Но когда Лев споткнулся о порог хижины, клоун открыл глаза и спросил:

— А что с нашим гуселётом?

— Не знаю и знать не хочу! — сердито ответил Лев. — Надеюсь, что он разбился на куски! Надеюсь, что нам больше не придётся летать! Вот уж глупейшее занятие!

Он обессиленно растянулся на полу у печки. Воттак так и остался лежать у него на спине.

Хижина, видимо, принадлежала какому-то аккуратному и хозяйственному лесорубу. Внутри было сухо и чисто, а в печке уже были разложены дрова, оставалось только развести огонь, чем и занялся Боб, гордясь тем, что делает полезное дело.

Вскоре в печке весело заплясал огонь, и хотя снаружи по-прежнему лил проливной дождь и струи воды с шумом били по крыше, по комнате разлилось тепло, и стало уютно.