Отфрид Пройслер - Разбойник Хотценплотц

Хорошо бы, если бы этот сон длился бесконечно! Но ровно в шесть утра разбойник разбудил беднягу Сеппеля:

— Эй, соня! Пора за работу!

Сеппелю надо было наколоть дров, разжечь плиту, смолоть кофе… Хотценплотц плотно позавтракал. Голодный же Сеппель должен был наблюдать за его насыщением. Затем ему предстояло прибрать всё вокруг, принести воды, помыть посуду, вращать точильный камень, пока Хотценплотц, всё время приговаривая: «Эй ты, лентяй! Точильный камень — не шарманка. Давай побыстрей! Крути, крути!» — как следует не наточил саблю и семь ножей. А когда наточили седьмой нож, Хотценплотц возвратил Сеппеля в угол, посадил на цепь и только тогда кинул заплесневелую горбушку:

— На, ешь, а то небось проголодался, Касперль! Я иду на работу. А ты можешь целый день валяться на боку. Зато вечером, после отдыха, изволь потрудиться. Почему тебе должно быть легче, чем твоему другу Сеппелю у великого волшебника Петрозилиуса Цвакельмана?

С этими словами разбойник покинул пещеру, крепко-накрепко закрыв дверь.

Уже очищены три ведра картошки, и Касперль решил передохнуть. Он отложил в сторону нож, вытер мокрые руки о штаны и отправился на поиски чего-нибудь съестного. Было время обеда, и он уже здорово проголодался. Первое, что ему попалось на глаза в кладовке, был бочонок с солёными огурцами. «Соли не жалей, так есть веселей, — вспомнил Касперль старинную поговорку. — Соль сейчас для меня лучшее лекарство». Мальчик съел три огурца, ему немного полегчало. Потом попробовал из всех банок, аккуратно стоящих на полке, джем, повидло, мармелад, попил сыворотки и отрезал кусочек колбасы. В кладовке на крючьях висели окорока и колбасы разной длины и толщины. «Прямо как в сказке про страну с молочными реками и кисельными берегами!» — подумалось Касперлю. С восхищением разглядывая ряды колбас, он вдруг услышал сдавленный вздох: «Ух-у-у-ух! Ух-у-у-ух!»

Ужас сковал его. Значит, он в замке не один! А если не один, то кто ещё здесь?

«Да ладно, — стал успокаивать себя Касперль. — Мне всё равно!» Он отрезал кусок колбаски, сунул его в рот и опять услышал: «Ух-у-у-ух!»

Вздох был такой печальный, что у Касперля пропал аппетит. Да, здесь был кто-то ещё. Может быть, даже несчастнее его.

«Как бы ему помочь? — подумал Касперль. — Надо разведать, кто это и где он. Уж больно печальные вздохи…»

Касперль прислушался, пытаясь определить, откуда идут вздохи. Вышел из кладовки, огляделся, сходил на кухню, вернулся вновь в кладовку. «Ух-у-у-ух!..»

Кажется, вздох доносится откуда-то из глубины, возможно, из подполья. Надо собраться с духом и спуститься вниз.

— Сейчас приду! — крикнул Касперль. — Только зажгу свет.

Мальчик сбегал на кухню, снял с крючка фонарь, чиркнул спичкой, поправил фитиль. Готово! Можно идти. Но когда он осторожно спускался по скользкой лестнице в подвал, его почему-то знобило, — то ли от страха, то ли от того, что с потолка капало прямо на его шляпу.

Наконец Касперль очутился в длинном коридоре с низким потолком. Ещё несколько шагов, и он уткнулся в дверь, обитую железом. На двери в рамочке висела табличка с черепом, скрещенными костями и лаконичной надписью:

Лишь на мгновенье Касперль заколебался. Но, услышав сдавленный вздох, решительно открыл дверь. Что это? За первой дверью была вторая, тоже обитая железом и тоже с табличкой, но уже большего размера, черепом и чёрными буквами в рамочке. Подняв фонарь, Касперль прочитал:

«Бог ты мой! Ещё страшнее!» — подумал Касперль. Собрав остатки мужества, он всё-таки открыл и эту дверь. О ужас! Она была не последней на его пути. Огромная табличка на третьей двери предупреждала:

В животе отчаянно забурлило. «Страх или солёные огурцы с сывороткой тому виной? Может, вернуться?» — подумал Касперль.

«Ух-у-у-ух!» — раздавалось за дверью. Это звучало так печально и так жутко, что пронзило Касперля насквозь, он забыл о своём страхе, забыл о собственном животе. Ещё один шаг. Визжа и скрежеща, дверь открылась…

— Остановись! Ни шагу! — предупредил Касперля квакающий голос. Кажется, тот самый, что вздыхал: «Ух-у-у-ух!» Касперль замер. Посветив фонарём, он обнаружил, что находится в сводчатом подземелье. И что неожиданно: пола здесь не было. В пол шаге от его ног разверзалась бездна. Внизу мерцала чёрная вода. Отпрянув, Касперль упёрся спиной в дверной проём.

— Тут кто-нибудь есть? — спросил он, превозмогая страх.

Голос звучал незнакомо, глухо, будто не его собственный, а чужой. Ответом ему были плеск и бульканье из глубины. Потом кто-то проквакал:

— Да, здесь я. Если ляжешь на пол и посмотришь вниз, то увидишь меня.

Касперль сделал как велено. Лёжа на животе, он осторожно, сантиметр за сантиметром приблизился к краю и посветил фонарём.

— Где ты? Я тебя не вижу.

— В воде. Опусти фонарь пониже.

Внизу, в антрацитово-чёрной воде, кто-то плавал. Кто-то с огромными выпученными глазами и широкой отвисшей челюстью.

— Ну, — проквакал этот «кто-то», — теперь видишь?

— Да, вижу.

— И кто же я, по-твоему?

— Если б ты была поменьше, я бы сказал: лягушка.

— Ошибаешься. Жаба!

«Гм, — засомневался про себя Касперль. — Но и для жабы ты великовата…» А вслух он произнёс:

— Что же ты там делаешь внизу?

— Жду.

— Чего ты ждёшь?

— Освобождения. Знай, на самом деле я не жаба…

— А кто? — удивился Касперль.

— Не знаю, могу ли я доверять тебе… Это Цвакельман тебя послал?

— Нет! — заверил её Касперль. — Он и не знает, что я здесь. Сегодня он у коллеги волшебника в Букстехуде.

Жаба всё ещё сомневалась:

— Это правда?

— Правда! Правда! Клянусь тебе, положа руку на сердце! А теперь скажи, кто же ты?

— Добрая фея.

— Фея?

— Фея Амариллис. Вот уже семь лет сижу я в жабьем болоте… Ух-у-у-ух! Цвакельман, заколдовав меня, запер здесь.

— Семь лет! — ужаснулся Касперль. — Какая жестокость! А почему он так поступил?

— Он злодей, кошмарный злодей, страшнее не бывает! Я мешала его колдовству, он перехитрил меня и превратил в жабу. Ух-у-у-ух! В жабу!

Заколдованная фея жалобно заплакала. Слёзы градом катились по её безобразному лицу. Касперлю очень хотелось её утешить и ободрить. Но как?

— Могу ли я тебе чем-нибудь помочь?

— Можешь! — Жаба, всхлипнув, вытерла лапкой слёзы. — Нужно достать волшебную траву. Траву фей. Она растёт недалеко отсюда, в нескольких часах ходьбы, на Волшебной поляне. Если ты принесёшь пучок этой травы и дотронешься ею до меня, злые чары потеряют силу, и я обрету свободу. Сможешь это сделать? Почему ты молчишь?